Биография

Окончил исторический факультет МГУ в начале войны, добровольцем пошел на фронт, дважды ранен, награжден орденом Славы III степени. В 1948–50 гг. учился в аспирантуре Института истории АН СССР. С 1950 - научный сотрудник того же института, а после раздела института в 1968 г. - в Институте всеобщей истории. В 1964 году возглавил сектор методологии истории, созданный им. Более 100 публикаций до 1970 года в основном по экономической истории России , освободительному движению, русской демократической мысли, народничеству, теории мирового исторического процесса, методологии исторической науки.

После выхода книги «Историческая наука и некоторые проблемы современности» (1969) сектор закрыли по указанию ЦК КПСС, с формулировкой «по идеологическому несоответствию». Гефтер перестал печататься и был вынужден работать «в стол». В 1976 был фактически уволен из Академии наук. Гефтер был членом редколлегии издательства «Всеобщая история».

С 1970 - диссидент. Один из основателей и авторов самиздатского журнала «Поиски» (1977-1981), в связи с чем подвергался обыскам и допросам. В 1976 г. досрочно вышел на пенсию, порвав с официальной наукой, но продолжал интенсивно работать. Его многочисленные статьи и эссе о философии истории, о крупнейших мыслителях, писателях, историках, политических деятелях России и на другие темы до 1987 г. не публиковались.

При М. С. Горбачёве Гефтер вновь получил возможность печататься и работать.С 1987 г. печатался в журналах «Век XX и мир», «Рабочий класс и современный мир», «Октябрь», «Коммунист», в сборниках издательства «Прогресс». В 1991 г. вышел сборник статей Гефтера «Из тех и этих лет». С 1991 президент научно-просветительского центра «Холокост ». С февраля 1993 - член консультационно-аналитического совета при Президенте России. В знак протеста против расстрела Верховного совета ушёл с этого поста. В 1995 г. был опубликован сборник статей и интервью Гефтера «Эхо Холокоста и русский еврейский вопрос».

Еврейское самоощущение

Всю жизнь Гефтер был далек от еврейства («Я - осознанно русский, осознанность боли против гонимой избранности расхожего бреда»), однако в конце 1980-х - начале 1990-х гг. начал задумываться над проблемами еврейской истории, антисемитизма и Катастрофы . Согласно взглядам Гефтера, антисемитизм тесно связан с русской историей, русской культурой и является русской проблемой: «Есть какая-то больная связь между пространственной теснотой России и комплексом придавленности, обездоленности, казнимости русского человека. Эта нездоровая связь и питает юдофобство, и не только бытовое. В русской культуре оно парадоксально рядом с состраданием, с позывами державного просветительства и даже имперского гуманизма. Мне кажется, мы недостаточно откровенны в суждениях об антисемитизме, сами загнали проблему в нижние этажи сознания. Больно признать: еврейский вопрос - русский вдвойне». Гефтер понимал антисемитизм очень расширенно. Для Гефтера антисемитизм - это этнические чистки, преследование различных народов: «Антисемитизм во всем мире одинаков... Нагорный Карабах - это тоже еврейский вопрос, и Югославия, и Ирландия, и Пенджаб. Что уж говорить о Ближнем Востоке».Для сохранения архива Гефтера и публикации его работ в 1996 г. в Москве создан научно-исследовательский и образовательный центр «Утопос».

Социально-исторические взгляды

Официальная история СССР выглядела как сплошной триумфальный путь от победы к победе под руководством В. И. Ленина, а после его смерти партии. Гефтер такую точку зрения решительно не принимал. Он рассматривал революцию как трагический процесс, можно сказать как катастрофу (скорее не в общепринятом понимании, а в терминах «теории катастроф», созданной Р.Томом). По мнению Гефтера капитализм в царской России явно не созрел для

ГЕФТЕР - интернет-журнал об исторической науке и обществе. Открыт в апреле 2012 года. История как научная дисциплина - с ее школами, ее достижениями и поражениями, с ее методологиями и языками - пронизывает собой все культурные и общественные процессы. Актуальная часть интернет-журнала ГЕФТЕР представляет собой площадку для публикаций работ современных историков, философов, публицистов на тему «История и общественные трансформации».

Интернет-журнал носит название ГЕФТЕР в память о Михаиле Яковлевиче Гефтере (1918–1995). М.Я. Гефтер - выдающийся российский и советский историк и общественный деятель. Мемориальный раздел этого сайта дает представление о наследии М.Я. Гефтера. Редакция сайта является исследовательской группой, которая ставит себе задачу подготовить полное собрание сочинений Гефтера, соответствующее академическим требованиям, и его электронную версию. В настоящее время раздел «Архив Гефтера» находится в стадии разработки.

Редакция:

Шеф-редактор - Ирина Чечель
Научный руководитель - Александр Марков
Научный руководитель - Михаил Немцев
Ответственный редактор - Елена Баландюк
Бильд-редактор - Андрей Никифоров
Дизайн Ивара Максутова.

Биография

Окончив среднюю школу в Симферополе, поступил на исторический факультет МГУ , завершив обучение в первые дни войны . В 1941 году добровольцем пошёл на фронт, дважды ранен, в 1942 году исполнял обязанности политрука роты 399 стрелкового полка 111 стрелковой дивизии, награждён орденом Славы III степени и медалью «За оборону Москвы» (а позже, к 40-летию Победы - и орденом Отечественной войны I степени) . В 1940 году вступил в ВКП(б) . После войны - аспирант Р. С 1950 года - научный сотрудник того же института. В 1953 году защитил кандидатскую диссертацию «Царизм и монополии в топливной промышленности России накануне Первой Мировой войны» .

Занимался экономической историей царской России периода капитализма, историей русского революционного движения и демократической мысли конца XIX - начала XX веков, до 1970 года опубликовал более ста работ . С середины 1950-х годов активно участвовал в создании, написании и редактировании многотомной «Всемирной истории». Тогда же начал заниматься вопросами методологии и философии истории , эволюции идеи утопии и понятия человечества и др. В 1964 году создал и возглавил сектор методологии истории, объединивший историков, культурологов и философов. В коллективной монографии «Историческая наука и некоторые проблемы современности» (1969) Гефтер представил неортодоксальный портрет В. И. Ленина , описав недоговорённости, противоречия и неясности в ленинских взглядах; вождь оказался не носителем высшей истины, а обычным человеком, мучительно искавшим ответы на «проклятые вопросы» русской истории . После выхода книги сектор методологии закрыли по указанию отдела науки ЦК КПСС , с формулировкой «по идеологическому несоответствию». Гефтер перестал печататься и был вынужден работать «в стол». В 1976 году по собственному желанию вышел на пенсию .

Социально-исторические взгляды

Официальная история СССР выглядела как сплошной триумфальный путь от победы к победе под руководством В. И. Ленина, а после его смерти - партии . Гефтер такую точку зрения решительно не принимал. Он рассматривал революцию как трагический процесс, можно сказать как катастрофу (скорее не в общепринятом понимании, а в терминах «теории катастроф », созданной Р. Томом). По мнению Гефтера, капитализм в царской России явно не созрел для социализма , но перезрел для чисто буржуазной революции. Поэтому русская революция в своём развитии неизбежно должна была стремиться к социализму. Неразвитость капитализма породила все зигзаги революции и послереволюционного развития, определила рамки, в которых должны были действовать коммунисты и за пределы которых нельзя было выйти. Партия не была творцом истории, история «сама творилась». Поэтому для понимания всего советского периода необходимо изучать историю русского капитализма.

Основные работы

Книги

  • Гефтер М. Я. Из тех и этих лет... / Ред. и сост. Е.И.Высочина. Фонд им. Н.И.Бухарина. - М.: Прогресс, 1991. - 484 с. ISBN 5-01003290-2 .
  • Гефтер М. Я. Эхо Холокоста и русский еврейский вопрос. - М.: Российская библиотека Холокоста, 1995. - 290 с.
  • Гефтер М. Я. Россия: диалоги вопросов. - М.: Утопос, 2000. - 88 с.
  • Гефтер М. Я. Смерть-Гибель-Убийство. Серия «Весь Гефтер». Книга вторая. - М.: Утопос, 2000. - 200 с.
  • Гефтер М. Я. Там, где сознанию узко и больно. - М.: КДУ, 2004. - 160 с.
  • Гефтер М. Я. Тренировка по истории. - М.: Русский Институт, 2004. - 192 с.

Статьи в научных изданиях

  • Гефтер М. Я, Гиндин И. Ф. Требования дворянства и финансово-экономическая политика царского правительства в 1880-1890-х годах // Исторический архив. - 1957. - № 4. - С. 122-155.
  • Гефтер М. Я., Мальков В. Л. Ответ американскому ученому: (Обзор отчетов сотрудников сектора по разработке методологии истории Института истории АН СССР на анкету А. Менделя. С прилож. текста анкеты) // Вопросы истории . - 1966. - № 10. - С. 29-50.
  • Гефтер М. Я. Борьба вокруг создания металлургического треста в России в начале XX в.: (Из истории монополистического капитализма в России) // Исторические записки . - 1954. - Т. 47. - С. 124-148.
  • Гефтер М. Я. В преддверии гибели: [О Н. И. Бухарине] // Вопросы истории естествознания и техники. - 1988. - № 4. - С. 4-9.
  • Гефтер М. Я. Важные вопросы истории России периода империализма: [О состоявшейся 12-17 сентября 1961 г. в Ленинграде сессии научного совета по проблеме «Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции», посвященной теме «Об особенностях империализма в России»] // Вестник АН СССР . - 1962. - № 1. - С. 138-140.
  • Гефтер М. Я. Вступление России в период империализма. Социально-экономические предпосылки первой русской революции // История и социология. - М., 1964. - С. 214-246.
  • Гефтер М. Я. Из истории монополистического капитализма в России: (Сахарный синдикат) // Исторические записки. - 1951. - Т. 38. - С. 104-153.
  • Гефтер М. Я. Из истории проникновения американского капитала в царскую Россию до первой мировой войны // Исторические записки. - 1950. - Т. 35. - С. 62-86.
  • Гефтер М. Я. История - позади? Историк - человек лишний? // Вопросы философии . - 1993. - № 9. - С. 3-15.
  • Гефтер М. Я. К истории топливно-металлургического «голода» в России накануне первой мировой войны // Исторический архив. - 1951. - Т. 6. - С. 49-80.
  • Гефтер М. Я. Многоукладность - характеристика целого // Вопросы истории капиталистической России: Проблема многоукладности. - Свердловск: Уральский государственный университет, 1972. - С. 83-99.
  • Гефтер М. Я. Очерки истории Московского государственного университета от середины 1880-х годов до 1940 года // Ученые записки МГУ. - 1940. - Вып. 51. - С.48-62.
  • Гефтер М. Я. Проникновение английского капитала в Россию (1898-1902): [Публик. и предисл.] // Исторический архив. - 1960. - № 6. - С. 76-104.
  • Гефтер М. Я. Топливно-нефтяной голод в России и экономическая политика третьеиюньской монархии // Исторические записки. - 1969. - Т. 83. - С. 76-122.
  • Гефтер М. Я. Царизм и законодательное «регулирование» деятельности синдикатов и трестов в России накануне первой мировой войны // Исторические записки. - 1955. - Т. 54. - С. 170-193.
  • Гефтер М. Я. Царизм и монополистический капитал в металлургии юга России до первой мировой войны: (К вопросу о подчинении государственного аппарата царизма монополиям) // Исторические записки. - 1953. - Т. 43. - С. 70-130.

Статьи в научно-популярных изданиях

  • Гефтер М. Я. Вчера или также завтра? // Знание - сила . - 1993. - № 11. - С. 2-5.
  • Гефтер М. Я. Прикосновение к правде // Родина . - 1994. - № 3-4. - С. 120.
  • Гефтер М. Я. Прощальная запись // 3нание - сила. - 1991. - № 9. - С. 13-21.
  • Гефтер М. Я. «…Страстное молчание». Раздумья о человеке в художнике: [О художнике Юрии Ларине] // Родина. - 1989. - № 1. - С. 50-52.
  • Гефтер М. Я. Суверенная провинция: Размышления о судьбах Сибири // Родина. - 1990. - № 11. - С. 58-61.
  • Гефтер М. Я. Я был историком: [Положение историка-профессионала к концу века ХХ] // Знание - сила. - 1993. - № 9. - С.87-91.

Статьи в энциклопедиях

  • В годы реакции // Детская энциклопедия . - M., 1967. - Т. 8. - С. 545.
  • Империализм в России // Большая советская энциклопедия . - 3-е изд. - 1972. - Т. 10. - С. 158-160.
  • Империализм в России // Советская историческая энциклопедия . - 1964. - Т. 5. - С. 818-823.
  • Крах помещичьего закона // Детская энциклопедия. - М., 1967. - Т. 8. - С. 548-551.
  • Методология истории // Советская историческая энциклопедия. - 1966. - Т. 9. - С. 387-398.
  • Продамет // Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1955. - Т. 34. - С. 597.
  • Продаруд // Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1955. - Т. 34. - С. 597-598.
  • Продвагон // Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1955. - Т. 34. - С. 598.

Память

В апреле 2012 года в память об учёном и работе над систематизацией его трудов, был открыт интернет-журнал «Гефтер» (главный редактор -

(1995-02-15 ) (76 лет)

Михаи́л Я́ковлевич Ге́фтер (24 августа , Симферополь , Крым - 15 февраля , Москва , Россия) - советский и российский историк , философ , публицист .

Биография [ | ]

Окончив среднюю школу в Симферополе, поступил на исторический факультет МГУ , завершив обучение в первые дни войны . В 1941 году добровольцем пошёл на фронт, дважды ранен, в 1942 году исполнял обязанности политрука роты 399 стрелкового полка 111 стрелковой дивизии, награждён орденом Славы III степени и медалью «За оборону Москвы» (а позже, к 40-летию Победы - и орденом Отечественной войны I степени) . В 1940 году вступил в ВКП(б) . После войны - аспирант Р. С 1950 года - научный сотрудник того же института. В 1953 году защитил кандидатскую диссертацию «Царизм и монополии в топливной промышленности России накануне Первой Мировой войны» .

Занимался экономической историей царской России периода капитализма, историей русского революционного движения и демократической мысли конца XIX - начала XX веков, до 1970 года опубликовал более ста работ . С середины 1950-х годов активно участвовал в создании, написании и редактировании многотомной «Всемирной истории». Тогда же начал заниматься вопросами методологии и философии истории , эволюции идеи утопии и понятия человечества и др. В 1964 году создал и возглавил сектор методологии истории, объединивший историков, культурологов и философов. В коллективной монографии «Историческая наука и некоторые проблемы современности» (1969) Гефтер представил неортодоксальный портрет В. И. Ленина , описав недоговорённости, противоречия и неясности в ленинских взглядах; вождь оказался не носителем высшей истины, а обычным человеком, мучительно искавшим ответы на «проклятые вопросы» русской истории . После выхода книги сектор методологии закрыли по указанию отдела науки ЦК КПСС , с формулировкой «по идеологическому несоответствию». Гефтер перестал печататься и был вынужден работать «в стол». В 1976 году по собственному желанию вышел на пенсию .

Социально-исторические взгляды [ | ]

Официальная история СССР выглядела как сплошной триумфальный путь от победы к победе под руководством В. И. Ленина, а после его смерти - партии . Гефтер такую точку зрения решительно не принимал. Он рассматривал революцию как трагический процесс, можно сказать как катастрофу (скорее не в общепринятом понимании, а в терминах «теории катастроф », созданной Р. Томом). По мнению Гефтера, капитализм в царской России явно не созрел для социализма , но перезрел для чисто буржуазной революции. Поэтому русская революция в своём развитии неизбежно должна была стремиться к социализму. Неразвитость капитализма породила все зигзаги революции и послереволюционного развития, определила рамки, в которых должны были действовать коммунисты и за пределы которых нельзя было выйти. Партия не была творцом истории, история «сама творилась». Поэтому для понимания всего советского периода необходимо изучать историю русского капитализма.

Основные работы [ | ]

Книги [ | ]

Статьи в научных изданиях [ | ]

Статьи в научно-популярных изданиях [ | ]

Статьи в энциклопедиях [ | ]

Память [ | ]

В апреле 2012 года в память об учёном и работе над систематизацией его трудов, был открыт интернет-журнал «» (главный редактор - Глеб Павловский) .

9 декабря 2016 года в городе Симферополе на доме, где родился и вырос М. Я. Гефтер , была установлена мемориальная доска. Всекрымский еврейский конгресс и Таврический клуб, установившие мемориальную доску, в тот же день провели в Крымском федеральном университете им. В. И. Вернадского первую международную конференцию «Гефтеровские чтения: Симферопольский Ров в контексте современности», приуроченная к 75-летней годовщине со дня трагических событий - расстрелов крымчаков и евреев на 10-м км шоссе Симферополь-Феодосия

О том, что осталось "за кадром" сделанного, написанного и произнесенного им рассказывает его сын директор Института прав человека Валентин Гефтер.

В стол

Российская газета | Какую книгу отца вы чаще всего открываете?

Валентин Гефтер | Мне сегодня интереснее всего говорить об отце, листая книгу "Тренировка по истории. Мастер-классы Гефтера", подготовленную Глебом Павловским. Глеб - молодец, он много лет записывал свои разговоры с отцом. И был достойным вопрошателем.

У моего отца многие вещи остались "за кадром" - в архиве, в записях телепередач, разбросанное по статьям и блокнотикам. И то, что было написано в последние пять-шесть лет жизни, практически не известно широкому читателю. И не по соображениям цензуры. Просто это был его стиль, он многое не допускал к опубликованию, потому что все время работал над своими текстами, что-то менял. Он даже опубликованные тексты правил.

РГ | Кем он был - историком, социальным философом, аналитиком?

Гефтер | По происхождению он, безусловно, историк. Он много времени и здоровья отдал работе над 10-томной Всемирной историей. Был одной из рабочих лошадок редакции, которую возглавляли академики, но академики же редко тянут рабочую упряжь. Работая с авторами, проходил по всем временам - древние шумеры, Древний Египет, античность. Кроме кругозора знаний это дало ему возможность приблизиться к следующему горизонту - осмыслению и осовремениванию взглядов на историю.

Потом возник довольно известный в Москве семинар, который отец вел, там было много ярких личностей. Потом семинар разогнали, правда, из партии отца не исключили (он сам потом вышел, в 1983-м), но на его судьбе и карьере историка был поставлен жирный крест. Он еще несколько лет поработал в Институте истории, затем как ветеран войны ушел на пенсию раньше срока и стал работать в стол. Немножко его печатали на Западе...

Не закрывать форточку до последнего

Гефтер | И потихоньку стал втягиваться в диссидентскую жизнь, вел неформальные семинары на дому, иногда составлял и подписывал "письма в защиту". Хотя он был не столько сторонником действий - выходов на площадь, это уже было ему не по возрасту и не по темпераменту, просто писал разные тексты. И стоял у основания двух показательных для того времени самиздатовских изданий 70-х - альманаха "Память" и журнала "Поиски". Тон "Поисков" был необычен: мы за честный диалог с властью. У граждан такие же права, как и у государственной машины. В "Поисках" было много интересных материалов, например, серьезный анализ брежневской конституции 1977 года.

Отец не входил в редколлегию журнала, но был "крестным отцом" этого издания. Когда начались репрессии, старшее поколение не тронули. Но начались суды над "молодежью" - Валерием Абрамкиным, Глебом Павловским, Виктором Сокирко. Они были посажены, высланы. Это был очень тяжелый период, Михаил Яковлевич переживал, ему казалось, что он виновен в том,что произошло с его учениками. Допросы как свидетеля. Два обыска. Его спасал возраст, участие в Великой Отечественной войне, шум, который мог подняться на Западе. А потом, как сказал Филипп Бобков уже в 90-е, когда его об этом спрашивали: были диссиденты и были инакомыслящие. Отца отнесли как раз к инакомыслящим.

РГ | Он не собирался уехать из страны?

Гефтер | Об эмиграции никогда речи не было. Он был человеком гиперроссийским. Человеком абсолютно русской культуры и русского языка. Россия для него была предметом всего его интеллектуального и душевного интереса. Он не был сторонником идеи Третьего Рима, но Россия для него была фокусом всех проблем всемирной истории. Как движется история, чем, что с людьми происходит - он понимал через Россию. Он не уезжал, потому что понимал, что такой мир невозможно изменить снаружи, как бы сильно ни сказывались мировые факторы. И он был нормальным гражданином, считал, что надо вступать и в диалог с властью, как бы она ни была отвратительна, и не закрывать форточку до последнего.

А уж когда появился Горбачев и в его окружении люди, которых отец хорошо знал, к нему стали захаживать на огонек те, кто в каком-то смысле определял будущее России - Юрий Афанасьев, Геннадий Бурбулис, Григорий Явлинский. Они старались освободиться от шор, им был интересен незамыленный и вместе с тем нестандартно антисоветский взгляд отца. Потом начались и публичные выступления Михаила Яковлевича. Первые публикации в печати сразу образовали ему имидж историка-осмыслителя прошлого. Да и вся перестройка прошла под знаком "лицом назад". И только в начале 90-х начали думать о том, а что будет дальше.

Под ковром событий

РГ | Как он воспринял 90-е годы?

Гефтер | 90-е годы для него, с одной стороны - успех того, о чем мечталось. Успех освобождения людей (он подписывал Горбачеву первые письма об освобождении Сахарова), высвобождения разных мнений, их борьбы. И к власти пришли те, с кем, пусть не так тесно, но отец был близок. Его ввели в президентский совет. Это была чисто фиктивная структура, они и не собирались толком ни разу. Ельцину тогда не нужен был совет мудрецов. Время было не такое. В общегосударственных делах ему, дай бог, самому надо было успевать разруливать непрерывно возникающие проблемные ситуации, а не думать о долгосрочных перспективах. Это, видимо, должно было кончиться тем, чем кончилось - 1993 годом. Для отца это было "первым звонком" серьезного разочарования и огорчения. Это не значит, что он был на стороне Верховного Совета. Он и тут старался быть тем, кто способен видеть "под ковром событий". Помню, какой огромный интерес у него вызывала распространенная сторонниками Ельцина запись переговоров конфликтующих сторон в Свято-Даниловом монастыре под эгидой патриарха. Тема - как в России люди не умеют находить общий язык - была для него вечной.

РГ | Это была борьба двух стратегий развития страны?

Гефтер | Боюсь, что нет. В Верховном Совете были разные силы, и, кстати, хорошие друзья отца, как Виктор Шейнис, например. И в администрации президента хватало Коржаковых. Но главным для отца был даже не выбор "с кем", он всегда старался найти какой-то глубинный уровень. Его интересовало не столько, кто прав, кто виноват, сколько можно ли найти решение, есть ли ресурсы для нормального диалога. Я очень хорошо помню, как осенью он внимательно читал свежие материалы "монастырских записей", они давали почти исторический взгляд на ход событий. Многие из его молодых друзей работали тогда в Мемориале. И под патронажем отца молодые мемориальцы собирали материалы по расследованию событий вокруг Белого дома. Там много странных смертей, ранений, исчезновений. Для отца это был первый звонок.

Не с чистого листа

РГ | Что он сделал после 1993-го?

Гефтер | Он ушел из президентского совета через неделю. Ельцину можно было простить многое, но только не расстрел Белого дома. Режим не справился с ходом событий и не смог быть на уровне тех задач, которые провозгласил вначале. А потом началась война в Чечне...

Он был из тех людей, которые принимают такие события близко к сердцу. Очень часто эти слова "близко к сердцу" - всего лишь риторическая фигура, а Михаил Яковлевич из немногих, кто всерьез переживал это изнутри, мог ночью не спать. Он был тяжело болен - сердцем и тем, что сталось с Россией. Умер в феврале, в ночь с 15 на 16-е, и его последний текст прозвучал как манифест. Он считал, что наступают времена, когда мы должны быть готовы к участию в гражданском сопротивлении.

РГ | В 90-е много сокрушались о том, что в обществе недостает авторитетов. Кажется, он был одним из авторитетных тогда людей.

Гефтер | На переходе от перестройки к постсоветскому периоду, конечно, были авторитеты, но в 90-е они уходили. Наступало другое время, другая эпоха - более прагматичная, политизированная, эгоистичная. Менее чистая. Жизнь в 90-е стала настолько многообразна и диффузна, все расплылось во многих направлениях. Кто-то не нашел себя в новой жизни, кто-то ушел в политику и оказался вовлечен в разного рода интересы. Моральных и интеллектуальных авторитетов действительно оставалось все меньше и меньше.

Я не считаю отца таким уж моральным авторитетом. Он не Махатма Ганди и не мать Тереза. Просто нормальный порядочный человек. Все мы слабы, все идем на компромиссы. Думаю, что мой отец не избежал этого. Но был, несомненно, авторитетен как мыслитель, как человек, который пытался понять и объяснить самому себе корни происходящего. И связать это с историей России, а не просто так, как будто пришли новые люди и все началось с чистого листа.

Россия - мир миров

РГ | Но людей, так объясняющих, было довольно много.

Гефтер | Да, причем с самыми искренними намерениями. Они считали, что мы скинули гири прежнего опыта и вступаем в светлое будущее. Все перед нами и надо лишь все "по уму" сделать. Нет, выяснялось, как и много раз до этого, что без проникновения в какие-то невидимые пружины происходящего ничего не получается.

РГ | А приведите-ка пример какой-нибудь такой невидимой пружины.

Гефтер | Ну, например, его любимая формула: Россия - это мир миров, целый материк, большой архипелаг, который нельзя свести к одному государственному и даже общественному устройству. И у него много объяснений посвящено тому, почему это так и как этот мир устроен. И это не просто разговоры вокруг федерализма или конфедерализма. За его абстракциями стояло глубокое ощущение, не сводимое ни к каким прямым политтехнологиям. Ощущение того, что в России нет и не может быть простых решений, как в отдельно взятой маленькой стране. И там, кстати, не так уж хороши простые решения, а у нас просто невозможны. Он был оппонентом всякой унификации и нивелировки такого сложного образования, как Россия. Всегда говорил о равенстве различий, подчеркивая, что нужно видеть именно разные и географические, и социальные, и прочие миры в том мире, который называется Россия.

Он, кстати, никогда не ощущал себя евреем в традиционном религиозно-философском или этническом смысле этого слова, хотя по происхождению, да, был евреем. Государственный антисемитизм его напрямую сильно никогда не задевал... Но, я думаю, не в этом дело. Не в задетости, а в воспитании. Он был человеком русской культуры.

РГ | А какое это было воспитание?

Гефтер | Рос без отца, с бабушкой и мамой. Единственный сын у матери. Симферополь, 20-е - начало 30-х, идеалистический настрой раннего советизма, общественная активность - пионер, комсомолец, отличник. Потом университет с 1936 по 1941 год, и там он был комсомольским деятелем. Он был вполне в "духе эпохи", но эпохи, я бы сказал, досталинистской. А национальный вопрос до войны не был так серьезен, что ли. Бабушка и мама погибли под Симферополем в 1942 году, это была для него глубокая, но очень скрытая даже от нас, а от посторонних тем более, травма. Никогда однако не переносившаяся ни на немцев, как таковых, ни тем более не переходившая в разговоры о российском антисемитизме. Его отношение к этнонациональным проблемам не было связано какими-то обидами, он был выше этого. Однако когда впервые наши исследователи стали открыто заниматься темой Холокоста, он стал первым президентом фонда "Холокост" и в каком-то смысле задал духовную и мыслительную высоту этой работы. Часто приводят его фразу: "Не бывает Холокоста против одного народа, Холокост - против всех". Это одна из оставшихся в нашем наследстве его формул.

Русское человечество

Гефтер | Еще одна из его формул: "Сталин умер только вчера". Понятно, что речь шла не о физической смерти одного человека, а о Сталине в нас. Он часто повторял, что в каждом из нас сидит закавыченный, собирательный Сталин.

РГ | И в нем тоже?

Гефтер | И в нем тоже. У нас многие связывают со Сталиным террор, паранойю и т.п. А если почитать хотя бы "Тренировку по истории", то видно, какое непростое у него отношение к Сталину как к явлению.

РГ | Вообще-то это бы неспешно пообсуждать.

Гефтер | Моя мечта когда-нибудь на телевидении сделать передачу, например, на канале "Культура": брать фрагменты его высказываний и спокойно, несуетно, неполитизированно обсуждать их с людьми, разбирающимися в контрапунктах нашей истории.

Он говорил, например, что на уровне рядовом у нас многие от индивидуума до личности так и не доросли, но при этом у нас появляются "катастрофически сильные личности". Или еще вот он говорил, что русская культура, отличающаяся разнообразием характеров и типов человеческих отношений, перекрыла ограниченную в этом отношении российскую действительность. Еще интересна его мысль о том, что культура в России оппонирует, обращаясь к миру, и становится агентурой мира (человечества) внутри России. Он любил говорить "русское человечество". В моменты провала оказывается, что этому агенту русской культуры нет места в обществе. Я думаю, что мы сейчас, конечно, не в провале находимся, но в каком-то смысле недостаточность такого присутствия русской культуры в сегодняшней жизни ощущается.

Апология слабого

РГ | Что он думал о власти в России?

Гефтер | Это большая тема, он об этом много писал. Часто говорил о социуме власти.

По его мнению, образующим элементом всей нашей российской жизни на протяжении веков была именно власть. Причем не только лучшая власть, проводившая реформы, но и худшая. Мы сами, наши социальные, экономические, межчеловеческие отношения немыслимы без власти. Так сложилось исторически, власть нас тянула вперед, власть нас давила, но без нее мы жизнь представить не можем. Он с разных сторон заходил к этой мысли. Конечно, не оставил рецепта, "как поставить власть на место", и т.п. Но ему было понятно, что это наша органика, а вовсе не теория заговоров и приходов на Русь норманнов, варягов, евреев, китайцев.

Или вот еще его мысль про власть: европеизируя гигантское пространство, никакими другими средствами и способами несводимое к единству, русская власть выступает в той роли и функции, которую, в общем, Европа не знала, - функции распоряжения человеческими судьбами.

РГ | А что он говорил о свободе?

Гефтер | Что свобода у нас всегда была свободой от кого-то. А европеизация России могла сопровождаться, начиная с Петра, с его модернизации, закрепощением. Если говорить о развитии как модернизации, то, по его наблюдениям, у всякого развития есть своя цена. И мы должны об этом думать при каждом историческом шажке. Развитие не является самоцелью, его не следует достигать любой ценой.

Он пытался объяснить трагедию классического большевизма, у него есть очень интересная работа о Бухарине, жалко, что малоизвестная, "Апология слабого человека". Она посвящена последним годам жизни Бухарина, процессу, его поведению и его трагедии. Апология слабого - это интересно, ведь у нас всегда почти апология сильного.

Культура антивласти

РГ | Какие еще у него были любимые темы?

Гефтер | Для меня очень интересны его рассуждения о русской культуре, о том, что она все-таки больше культуры действия, чем культура рефлексии. Это относится и к сегодняшнему дню. Причем и к культуре противостояния власти. Он очень часто называл такое противостояние революционным демократизмом. В революционном демократическом движении всегда преобладала культура действий, культура антивласти. И это, конечно, очень точное наблюдение. Во всем самом интересном, что было в русской интеллектуальной истории последних веков, преобладала именно культура действия. Не в уличном смысле, но культура действия как культура политики, апелляции к тем или другим слоям и движениям. Но не культура желания понять и предложить нечто нетрадиционное, не разделяющее на черное и белое. У нас и сейчас жизнь устроена по такому полярному принципу. Нас толкает к этим двум магнитным полюсам - власть-антивласть. Хотя жизнь, особенно современная, вовсе не исчерпывается только этим противостоянием.

РГ | Каким он был отцом, каким человеком? Вы его любили?

Гефтер | Конечно, он же мой родной отец. Глубокая интересная личность. Хотя мама считала, что отец он далеко не идеальный, мало занимался детьми. Он действительно не уделял нам много внимания, не оказывал карьерной помощи. Но давал пример отношения ко многим проблемам. И это больше, чем когда ведут за руку, подталкивая. Сыном такого человека быть нелегко. Перед тобой всегда яркий образец, общественная фигура. Ты - в ее тени. Трудно идти за такой мощной личностью. Образуется некая разреженность, как после большого судна. Я стал заниматься общественной деятельностью только после его ухода. Мне уже было больше 50.

РГ | Такое ощущение, что интерес к тому, что он говорил и думал, будет нарастать?

Гефтер | Если вернуться к разговору об авторитетах, сегодня лидеров в области мысли мало. Много честных людей, искренних, переживающих, реально работающих. Причем я не делю мир на власть - невласть. Во власти тоже не все дегтем мазано. Не то чтобы все моральные и честные на одной стороне, а бесчестные и жулики - на другой. Но уровень понимания, открытости, не столько даже глаз, сколько мозгов, оскудевает довольно заметно.

Я довольно часто ловлю себя на том, что даже в своей среде не нахожу людей, с кем мне хотелось бы не спеша поразмышлять об основах мироздания, как это было в советское время. Находилось время и усилия читать больше книг, самим думать и обмениваться продуманным. Нет, конечно, есть Интернет... Все есть, но почему-то расфокусировано.