Какая из русских былин самая древняя? Краткое сообщение о былинах Сообщение на тему что такое былина

Добро пожаловать! Мы очень рады видеть вас на нашем сайте!

Что такое былина.

Знаете ли вы что такое былина? И чем она отличается от сказки? Былина - это героический эпос русского народа. Героический - потому что речь в нем идет о великих героях-богатырях древности. А слово «эпический» происходит из греческого языка и означает «повествование», «рассказ». Таким образом, былины - это рассказы о подвигах прославленных богатырей. Наверняка некоторые из них вам уже знакомы: Илья Муромец, победивший Соловья-Разбойника; Добрыня Никитич, сражавшийся со Змеем; купец и гусляр Садко, плававший по морю на своем прекрасном корабле и побывавший в подводном царстве. Кроме них существуют истории о Василии Буслаевиче, Святогоре, Михайло Потыке и других.

Богатыри.

Самое удивительное - что это не просто вымышленные персонажи. Ученые считают, что многие из них жили на самом деле много столетий назад. Представьте себе: в 9 - 12 веках еще не существовало государства Россия, а была так называемая Киевская Русь. Жили на ее территории различные славянские народы, а столицей был город Киев, в котором правил великий князь. В былинах богатыри часто ездят в Киев на служение князю Владимиру: так, Добрыня спас от страшного Змея княжескую племянницу Забаву Путятичну, Илья Муромец защитил столичный град и самого Владимира от Идолища Поганого, Добрыня с Дунаем ездили сватать невесту для князя. Времена были неспокойные, множество врагов из соседних земель совершали набеги на Русь, поэтому богатырям скучать не приходилось.

Считается, что известный по былинам Илья Муромец был воином, жившим в 12 веке. Он носил прозвище Чоботок (то есть Сапожок), потому что однажды сумел отбиться от врагов с помощью этой обуви. В течение многих лет он сражался с врагами и прославлял себя ратными подвигами, но с возрастом, устав от ранений и битв, стал монахом в Феодосиевом монастыре, который в наше время называется Киево-Печерская лавра. И вот, сегодня, приехав в город Киев, вы можете сами увидеть могилу преподобного Ильи Муромца в знаменитых пещерах лавры. Алеша Попович и Добрыня Никитич также были известными на Руси богатырями, упоминания о которых сохранились в древнейших документах - летописях. В русских былинах присутствуют и женщины-богатырши, они называются старинным словом Поленица. С одной из них сражался Дунай. Удалью и находчивостью отличалась супруга Ставра Годиновича, которая сумела обвести вокруг пальца самого князя Владимира и вызволить своего мужа из темницы.

Как былины дошли до наших дней.

Былины на протяжении многих веков и поколений не записывались, а передавались из уст в уста сказителями. Причем в отличие от сказок они не просто рассказывались, а пелись. В селах древней Руси, превратившейся со временем в Российское государство, крестьяне, занимаясь рутинной работой (например, шитьем или плетением сетей), чтобы при этом не скучать, напевали истории о богатырских подвигах. Сын и дочь учили эти напевы от родителей, затем передавали своим детям. Таким образом, слава и подвиги людей, живших столетия назад, сохранялась в памяти народа. Только представьте себе: в начале 20 века - в эпоху, когда в крупных городах уже существовали поезда и кинематоргаф, в далеком северном селе, на краю света, старый крестьянин так же, как и его отцы и деды напевал былины, прославлявшие богатыря Добрыню - дядю князя Владимира и славного воина древней Руси!!! Добрыню и этого крестьянина разделяли многие века и огромное расстояние и тем не менее слава богатыря преодолела эти преграды.

Рассказывается о том, как Ставр Годинович навлек на себя гнев Владимира Мономаха, и его утопили за то, что он обокрал двух граждан Новгорода; в другом варианте той же летописи говорится, что его сослали. Дунай Иванович часто упоминается в летописях XIII века в качестве одного из слуг князя Владимира Васильковича , а Сухмана Долмантьевича (Одихмантьевича) отождествляли с псковским князем Домантом (Довмонтом).

Происхождение былин

Для объяснения происхождения и состава былин существует несколько теорий:

Теория мифологическая видит в былинах рассказы о стихийных явлениях, в богатырях - олицетворение этих явлений и отождествление их с богами древних славян (Орест Миллер , Афанасьев).
Теория историческая объясняет былины как след исторических событий, спутанных порой в народной памяти (Леонид Майков , Квашнин-Самарин).
Теория заимствований указывает на литературное происхождение былин (Теодор Бенфей , Владимир Стасов , Веселовский , Игнатий Ягич), причём одни склонны видеть заимствования через влияние Востока (Стасов, Всеволод Миллер), другие - Запада (Веселовский , Созонович).

В итоге - односторонние теории уступили место смешанной, допускающей в былинах присутствие элементов народного быта, истории , литературы , заимствований восточных и западных. Первоначально предполагали, что былины, которые группируются по месту действия на циклы киевские и новгородские, главным образом, южнорусского происхождения и только позже перенесены на север; по другим былины явление местное (Халанский). В течение веков былины претерпевали различные изменения, причём постоянно подвергались влиянию книжному и заимствовали многое из средневековой русской литературы и устных сказаний Запада и Востока. Приверженцы мифологической теории делили богатырей русского эпоса на старших и младших; позже было предложено (Халанским) деление на дотатарскую , времён татарщины и послетатарскую эпохи.

Чтение былин

Как скака́л-то Илья́ да со добра́ коня,
Припада́л-то он ко ма́тушке сыро́й земле:
Как стучи́т ведь ма́тушка сыра́ земля
Да под то́й же как сторо́нушкой восто́чной.

Былины составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчётливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых элементов они не уступают немецкому богатырскому эпосу и эпическим народным произведениям всех других народов.

Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно здесь мы находим воспроизведение общих, типических их свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая из этих песен говорит, главным образом, об одном эпизоде жизни одного богатыря и таким образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся около главных представителей русского богатырства. Число песен увеличивается ещё вследствие того, что имеется по несколько вариантов, более или менее различных, одной и той же былины. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются ещё единством изложения: они проникнуты элементом чудесного, чувством свободы и (по мнению Ореста Миллера) духом общины. Миллер не сомневается в том, что независимый дух былевого русского эпоса является отражением старой вечевой свободы, сохранённой вольными казаками и свободными олонецкими крестьянами, не захваченными крепостным правом. По взгляду этого же учёного, дух общины, воплощённый в былинах, является внутренней связью, соединяющей русский эпос и историю русского народа.

Стилистика

Кроме внутреннего, замечается ещё и внешнее единство былин, в стихе, слоге и языке : стих былины состоит или из хореев с дактилическим окончанием, или из смешанных хореев с дактилями, или, наконец, из анапестов ; созвучий нет совсем и всё основано на музыкальности стиха; тем, что былины писаны стихами, они отличаются от «побывальщин», в которых уже давно стих разложился в прозаический рассказ. Слог в былинах отличается богатством поэтических оборотов; он изобилует эпитетами , параллелизмами , сравнениями , примерами и другими поэтическими фигурами, не теряя вместе с тем своей ясности и естественности изложения. Былины сохраняют довольно большое количество архаизмов , особенно в типических частях. Гильфердинг каждую былину делил на две части: одну - изменяющуюся сообразно воле «сказателя»; другую - типическую, которую рассказчик должен передавать всегда с возможной точностью, не изменяя ни одного слова. Типическая часть заключает все существенное, что говорится про богатыря; остальное представляется только фоном для главного рисунка.

Формулы

Он скорешенько скочил как на резвы ножки,
Кунью шубоньку накинул на одно плечо,
Шапочку соболью на одно ушко.

Стрелял-то он гусей, лебедей,
Стрелял малых перелетных серых утушек.

Стал он силушку конем топтать,
Стал конем топтать, копьем колоть,
Стал он бить ту силушку великую.
А он силу бьет - будто траву косит.

Ай же ты, волчья сыть, травяной мешок!
Ты идти не хошь аль нести не мошь?

Приезжает он на широкий двор,
Ставит коня да серед двора
Да идет в палаты белокаменны.

Еще день за день ведь, как и дождь дождит,
А неделя за неделей, как трава растет,
А год за годом, как река бежит.

Все за столом призамолкнули:
Меньший хоронится за большего.
Больший хоронится за меньшаго,
А от меньшаго мал ответ живет.

Количество былин

Чтобы дать понятие о количестве былин, отметим статистику их, приведённую в «Истории Русской Словесности» Галахова. Одних былин киевского цикла собрано: в Московской губернии - 3, в Нижегородской - 6, в Саратовской - 10, в Симбирской - 22, в Сибири - 29, в Архангельской - 34, в Олонецкой - до 300. Всех вместе около 400, не считая былин новгородского цикла и позднейших (московских и других). Все известные нам былины по месту своего происхождении делятся на: киевские, новгородские и общерусские (более поздние).

Хронологически на первом месте, по Оресту Миллеру, следуют былины, рассказывающие о богатырях сватах (см. статью Богатыри). Потом идут те, которые называют киевскими и новгородскими: по-видимому, они возникли до XIV века . Затем идут былины вполне исторические, относящиеся к московскому периоду Русского государства. И, наконец, былины, относящиеся к событиям последних времён.

Последние два разряда былин не представляют особенного интереса и не требуют обширных объяснений. Поэтому ими, до сих пор, вообще мало занимались. Но огромное значение имеют былины так называемого новгородского и, в особенности, киевского цикла. Хотя нельзя смотреть на эти былины как на рассказы о событиях, действительно имевших когда-то место в таком виде, в каком они представляются в песнях: элемент чудесного вполне противоречит этому. Если же былины не представляются достоверной историей лиц, действительно живших когда-то на Русской земле, то их содержание надо непременно объяснять иначе.

Изучение былин

Былинные сюжеты

Прежде чем перейти к изложению в общих чертах самих теорий, следует сказать несколько слов о значении былинных сюжетов. Всякое литературное произведение можно разложить на несколько главнейших моментов описываемого действия; совокупность этих моментов составляет сюжет данного произведения. Таким образом, сюжеты бывают более или менее сложны. На одном и том же сюжете может основываться несколько литературных произведений, которые даже, благодаря разнообразию второстепенных изменяющихся черт, например мотивов действия, фона, сопутствующих обстоятельств и т. п., могут показаться на первый взгляд совсем несходными. Можно даже пойти дальше и сказать, что всякий сюжет без исключения всегда составляет основу большего или меньшего количества литературных произведений, и что очень часто бывают модные сюжеты, которые почти в одно время обрабатываются на всех концах земного шара. Если теперь в двух или нескольких литературных произведениях мы найдем общий сюжет, то допускаются тут три объяснения: либо в этих нескольких местностях сюжеты выработались самостоятельно, независимо друг от друга и составляют таким образом отражение действительной жизни или явлений природы; либо сюжеты эти обоими народами унаследованы от общих предков; либо, наконец, один народ заимствовал сюжет у другого. Уже а priori можно сказать, что случаи самостоятельного совпадения сюжетов должны быть очень редки, и чем сюжет сложнее, тем он должен быть самостоятельнее. На этом главным образом основывается исторически-бытовая теория, упускающая совершенно из виду сходство сюжетов русских былин с произведениями других народов или считающая его явлением случайным. По этой теории богатыри являются представителями разных сословий русского народа, былины же - поэтически-символическими рассказами исторических происшествий или картинами явлений народного быта. На первом же и втором предположениях основана теория мифологическая, по которой сходные сюжеты в произведениях индоевропейских народов унаследованы от общих праарийских предков; сходство же между сюжетами несродных народов объясняется тем, что в различных странах на одно и то же явление природы, послужившее материалом для сходных сюжетов, смотрели люди одинаково и одинаково его толковали. Наконец, на 3-м объяснении основана теория заимствования, по которой сюжеты русских былин перенесены в Россию с Востока и Запада.

Все вышеизложенные теории отличались своей крайностью; так, например, с одной стороны Орест Миллер в своем «Опыте» утверждал, что сравнительный метод служит для того, чтобы в сопоставляемых произведениях, принадлежащих различным народам, тем резче, тем определённее выказались различия; с другой же стороны, Стасов прямо высказал мнение, что былины заимствованы с Востока. В конце концов, однако, учёные исследователи пришли к тому убеждению, что былины составляют весьма сложное явление, в котором перемешаны разнородные элементы: исторически-бытовые, мифические и заимствованные. А. Н. Веселовский дал некоторые указания, которые могут руководить исследователем и обезопасить его от произвола теории заимствований; а именно в CCXXIII номере «Журнала Министерства Народного Просвещения» учёный профессор пишет: «Для того, чтобы поднять вопрос о перенесении повествовательных сюжетов, необходимо запастись достаточными критериями. Необходимо принять в расчет фактическую возможность влияния и его внешние следы в собственных именах и в остатках чуждого быта и в совокупности подобных признаков, потому что каждый в отдельности может быть обманчив». К этому мнению примкнул Халанский, и теперь исследование былин поставлено на правильную точку зрения. В настоящее время главное стремление учёных исследователей былин направлено к тому, чтобы подвергнуть эти произведения самому тщательному, по возможности, анализу, который окончательно должен указать на то, что именно в былинах составляет неоспоримую собственность русского народа, как символическая картина явления естественного, исторического или бытового, и что занято у других народов.

Время складывания былин

Относительно времени происхождения былин определённее всех выразился Леонид Майков, пишущий: «Хотя между сюжетами былин есть и такие, которые можно возвести к эпохе доисторического сродства индоевропейских преданий, тем не менее всё содержание былин, а в том числе и эти древнейшие предания представляется в такой редакции, которая может быть приурочена только к положительно историческому периоду. Содержание былин вырабатывалось в течение , и XII веков , а установилось во вторую половину удельно-вечевого периода в XIII и XIV веках ». К этому можно прибавить слова Халанского: «В XIV веке устраиваются пограничные крепости, острожки, устанавливается пограничная стража и в это время сложился образ богатырей, стоящих на заставе, оберегающих границы Святорусской земли». Наконец, по замечанию Ореста Миллера, большая древность былин доказывается тем обстоятельством, что изображается в них политика ещё оборонительная, а не наступательная.

Место возникновения былин

Что касается места, где возникли былины, то мнения разделяются: самая распространённая теория предполагает, что былины - южнорусского происхождения, что их первоначальная основа южнорусская. Только со временем, вследствие массового переселения народа из Южной Руси на Русский Север , перенесены туда былины, а затем на первоначальной своей родине они были забыты, вследствие влияния других обстоятельств, вызвавших казацкие думы. Против этой теории выступил Халанский, осуждая вместе с тем и теорию первоначального общерусского эпоса. Он говорит: «Общерусский древний эпос - такая же фикция, как и древний общерусский язык. У каждого племени был свой эпос - новгородский, словенский, киевский, полянский, ростовский (ср. указания Тверской летописи), черниговский (сказания в Никоновской летописи)». Все знали о Владимире , как о реформаторе всей древнерусской жизни, и все пели о нём, причём происходил обмен поэтическим материалом между отдельными племенами. В XIV и XV веках Москва стала собирательницей русского эпоса, который в это же время всё более и более сосредоточивался в киевский цикл, так как киевские былины произвели на остальные ассимилирующее влияние, вследствие песенной традиции, религиозных отношений и т. п.; таким образом в конце XVI века закончено было объединение былин в киевский круг (хотя, впрочем, не все былины к нему примкнули: к таким принадлежит весь новгородский цикл и некоторые отдельные былины, например о Суровце Суздальце и о Сауле Леванидовиче). Потом из Московского царства распространились былины во все стороны России путём обыкновенной передачи, а не эмиграции на север, которой не было. Таковы в общих чертах взгляды Халанского на этот предмет. Майков говорит, что деятельность дружины, выраженная в подвигах её представителей-богатырей, и есть предмет былин. Как дружина примыкала к князю, так и действия богатырей всегда стоят в связи с одним главным лицом. По мнению этого же автора, былины пели скоморохи и гудошники, приигрывая на звончатых яровчатых гуслях или гудке, слушали же их в основном бояре, дружина.

Насколько изучение былин ещё до сих пор несовершенно и к каким противоречивым результатам оно привело некоторых учёных - можно судить хотя бы только по одному следующему факту: Орест Миллер, враг теории заимствований, старавшийся везде в былинах найти чисто народный русский характер, говорит: «Если отразилось какое-нибудь восточное влияние на русских былинах, так только на тех, которые и всем своим бытовым складом отличаются от склада старославянского; к таким относятся былины о Соловье Будимировиче и Чуриле Пленковиче ». А другой русский учёный, Халанский, доказывает, что былина о Соловье Будимировиче стоит в самой тесной связи с великорусскими свадебными пенями. То, что Орест Миллер считал совсем чуждым русскому народу - то есть самосватание девушки, - по Халанскому существует ещё теперь в некоторых местах Южной России.

Приведём здесь, однако, хоть в общих чертах, более или менее достоверные результаты исследований, полученные русскими учёными. Что былины претерпели многие и притом сильные перемены, сомневаться нельзя; но точно указать, каковы именно были эти перемены, в настоящее время крайне трудно. На основании того, что богатырская или героическая природа сама по себе везде отличается одними и те ми же качествами - избытком физических сил и неразлучной с подобным избытком грубостью, Орест Миллер доказывал, что русский эпос на первых порах своего существования должен был отличаться такой же грубостью; но так как, вместе со смягчением народных нравов, такое же смягчение сказывается и в народном эпосе, поэтому, по его мнению, этот смягчительный процесс надо непременно допустить в истории русских былин. По мнению того же учёного, былины и сказки выработались из одной и той же основы. Если существенное свойство былин - историческое приурочение, то чем оно меньше заметно в былине, тем она ближе подходит к сказке. Таким образом выясняется второй процесс в развитии былин: приурочение. Но, по Миллеру, есть и такие былины, в которых ещё вовсе нет исторического приурочения, причём, однако, он не объясняет нам, почему он такие произведения не считает сказками («Опыт»). Затем, по Миллеру, разница между сказкой и былиной заключается в том, что в первой мифический смысл забыт раньше и она приурочена к земле вообще; во второй же мифический смысл подвергся изменениям, но не забвению.

С другой стороны, Майков замечает в былинах стремление сглаживать чудесное. Чудесный элемент в сказках играет другую роль, чем в былинах: там чудесные представления составляют главную завязку сюжета, а в былинах они только дополняют содержание, взятое из действительного быта; их назначение - придать более идеальный характер богатырям. По Вольнеру, содержание былин теперь мифическое, а форма - историческая, в особенности же все типические места: имена, названия местностей и т. д.; эпитеты соответствуют историческому, а не былинному характеру лиц, к которым они относятся. Но первоначально содержание былин было совсем другое, а именно действительно историческое. Это произошло путём перенесения былин с Юга на Север русскими колонистами: постепенно колонисты эти стали забывать древнее содержание; они увлекались новыми рассказами, которые более приходились им по вкусу. Остались неприкосновенными типические места, а все остальное со временем изменилось.

По Ягичу, весь русский народный эпос насквозь проникнут христианско-мифологическими сказаниями, апокрифического и неапокрифического характера; из этого источника заимствовано многое в содержании и мотивах. Новые заимствования отодвинули на второй план древний материал, и былины можно разделить поэтому на три разряда:

на песни с очевидно заимствованным библейским содержанием;
на песни с заимствованным первоначально содержанием, которое, однако, обработано более самостоятельно
на песни вполне народные, но заключающие в себе эпизоды, обращения, фразы, имена, заимствованные из христианского мира.

Орест Миллер не совсем с этим согласен, доказывая, что христианский элемент в былине касается только внешности. Вообще, однако, можно согласиться с Майковым, что былины подвергались постоянной переработке, соответственно новым обстоятельствам, а также влиянию личных взглядов певца.

То же самое говорит Веселовский, утверждающий, что былины представляются материалом, подвергавшимся не только историческому и бытовому применению, но и всем случайностям устного пересказа («Южнорусские былины»).

Вольнер в былине о Сухмане усматривает даже влияние новейшей сантиментальной литературы XVIII в., а Веселовский о былине «Как перевелись богатыри» говорит вот что: «Две половины былины связаны общим местом весьма подозрительного характера, показывающим, как будто, что внешней стороны былины коснулась эстетически исправляющая рука». Наконец, в содержании отдельных былин нетрудно заметить разновременные наслоения (тип Алёши Поповича), смешение нескольких первоначально самостоятельных былин в одну (Вольга Святославич или Волх Всеславич), то есть объединение двух сюжетов, заимствования одной былины у другой (по Вольнеру, начало былин о Добрыне взято из былин о Вольге, а конец из былин о Иване Годиновиче), наращения (былина о Соловье Будимировиче у Кирши), большая или меньшая порча былины (рыбниковская распространённая былина о Берином сыне, по Веселовскому) и т. п.

Остаётся ещё сказать об одной стороне былин, а именно об их теперешней эпизодичности, отрывочности. Об этом обстоятельнее других говорит Орест Миллер, который считал, что первоначально былины составляли целый ряд самостоятельных песен, но со временем народные певцы стали сцеплять эти песни в большие циклы: происходил, словом, тот же процесс, который в Греции , Индии , Иране и Германии привёл к созданию цельных эпопей, для которых отдельные народные песни служили только материалом. Миллер признает существование объединённого, цельного Владимирова круга, державшегося в памяти певцов, в своё время образовавших, по всей вероятности, тесно сплочённые братчины. Теперь таких братчин нет, певцы разъединены, а при отсутствии взаимности никто между ними не оказывается способным хранить в своей памяти все без исключения звенья эпической цепи. Все это очень сомнительно и не основано на исторических данных; благодаря тщательному анализу, можно только допустить, вместе с Веселовским, что «некоторые былины, например Гильфердинга 27 и 127, являются, во-первых, продуктом выделения былин из киевской связи и вторичной попытки привести их в эту связь после развития на стороне» («Южнорусские былины»).

Примечания

Сборники

Главные сборники былин:

Кирши Данилова , «Древние русские стихотворения» (изданы в 1804, 1818 и 1878);
Киреевского, Х выпусков, изданы в Москве 1860 г. и сл.; Рыбникова , четыре части (1861-1867);
А. Ф. Гильфердинга , изд. Гильтебрантом под заглавием: «Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года ». - СПб. : Тип. Императорской Академии Наук, 1873. - 732 с. ;
Авенариуса , «Книга о киевских богатырях» (СПб., 1875);
Халанского (1885).
Полный свод киевских былин. Литературная обработка А. Лельчука. http://byliny.narod.ru Былины выстроены хронологически и по смыслу в цельную героическую повесть. Язык современный, но максимально сохранен ритм и стиль оригинала. Персонажи и сюжеты отсортированы, убраны дубли и повторения. Составлена условная карта Былинной Руси.

Кроме того, варианты былин встречаются:

у Шейна в сборниках великорусских песен («Чтения Московского Общества Истории и Древностей» 1876 и 1877 и отд.);
Костомарова и Мордовцевой (в IV части «Летописи древней русской литературы Н. С. Тихонравова»);
былины, печатанные Е. В. Барсовым в «Олонецких Губернских Ведомостях» после Рыбникова,
и наконец у Ефименко в 5 кн. «Трудов Этнографического отдела Московского Общества любителей естествознания», 1878.

Издания

Былины: Сборник / Вступ. ст., сост., подгот. текстов и примеч. Б. Н. Путилова. - Изд. 3-е. - Л. : Советский писатель , 1986. - 552 с. - (Библиотека поэта. Большая серия).

Исследования

Ряд сочинений, посвящённых изучению былин:

Статья Константина Аксакова : «О богатырях Владимировых» («Сочинения», т. I).
Фёдора Буслаева , «Русский богатырский эпос» («Русский Вестник», 1862);
Леонид Майкова , «О Былинах Владимирова цикла» (СПб., 1863);
Владимира Стасова , «Происхождение русских былин» («Вестник Европы», 1868; причём ср. критику Гильфердинга, Буслаева, В. Миллера в «Беседах Общества любителей российской словесности», кн. 3; Веселовского, Котляревского и Розова в «Трудах Киевской духовной академии», 1871 г.; наконец, ответ Стасова: «Критика моих критиков»);
Ореста Миллера , «Опыт исторического обозрения русской народной словесности» (СПб., 1865) и «Илья Муромец и богатырство киевское» (СПб., 1869 г., критика Буслаева в «XIV присуждении Уваровских наград» и «Журнале Министерства Народного Просвещения», 1871);
К. Д. Квашнина-Самарина, «О русских былинах в историко-географическом отношении» («Беседа», 1872);
Его же, «Новые источники для изучения русского эпоса» («Русский Вестник», 1874);
Ягича, статья в «Archiv für Slav. Phil.»;
М. Каррьера, «Die Kunst im Zusammenhange der Culturentwickelung und die Ideale der Menschheit» (вторая часть, перев. Е. Коршем);
Рамбо, «La Russie épique» (1876);
Вольнера, «Untersuchungen über die Volksepik der Grossrussen» (Лейпциг, 1879);
Веселовского в «Archiv für Slav. Phil.» т. III, VI, IX и в «Журнале Мин. Народного Просвещения» (1885 декабрь, 1886 декабрь, 1888 май, 1889 май), и отдельно «Южнорусские былины» (часть I и II, 1884 г.);
Жданова, «К литературной истории русской былевой поэзии» (Киев, 1881);
Халанского, «Великорусские былины киевского цикла» (Варшава, 1885).

Слово «былина» почему-то ассоциируется с чем-то огромным, масштабным, бесспорно великим. Первое, что приходит в голову - образы могучих богатырей, которые берегут Русь-матушку, патрулируют на могучих конях границы государства, отгоняют всякие напасти. Даже язык, на котором написаны эти удивительные произведения, отличается от обыкновенного литературного! Русские народные былины - это абсолютно самостоятельный со сложившимися традициями и канонами. Что же отличает их от обычных сказок и легенд?

Что это такое?

Итак, былина - это эпическая песня, обычно передаваемая из поколения в поколение, основной сюжет которой вертится вокруг богатыря, сражающегося против сил зла и всеми силами защищающего отечество. Обычно у главного героя не очень простая судьба, более того, к осознанию своего «богатырства» он приходит далеко не сразу, но потом, когда «силушка» уже через край хлещет, никто не может противостоять русскому витязю.

Термин для обозначения этой формы фольклора введён в тридцатых годах прошлого века и взят из «Слова о полку Игореве» (где есть фраза «былины сего времени»). Больше всего таких преданий сохранилось у крестьян северной части России. Былины (короткие произведения встречаются редко) чаще всего довольно объёмны, так как повествуют о большом промежутке времени.

История

Сложно сказать, когда появились первые кажется, что они всегда были в народе. Первые документы, содержащие русские народные былины, датируются семнадцатым веком, и никто не может сказать, вызвано ли это неграмотностью населения или же тем, что такового жанра не существовало до этого.

Первый сборник «легенд» славян создавался по заказу англичанина Ричарда Джемса, интересовавшегося культурой России, правда, в нём было только пять былин. В восемнадцатом веке интерес к жанру возрастает, появляется большее количество авторов, создающих целые подборки фольклорных песен. Пик интереса приходится на шестидесятые-семидесятые года девятнадцатого века, когда в моду вошло упорядочение былин не по персонажам, а по сказителям (именно так у северных народов называют хранителей устного творчества).

Чаще всего русские народные былины исследователи обнаруживали в Сибири. Как отдельный жанр выделяются сказания русских казаков.

Правила

Как и для любого для былин характерны свои каноны. Говорят, что раньше они исполнялись под аккомпанемент гуслей, мелодий, правда, их было немного, но в сочетании с голосом рассказчика они звучали действительно удивительно. Такого явления, как былины короткие, не существовало вообще, поэтому каждое сказание затягивалось на долгие часы, зачастую оно прерывалось для отдыха как слушателей, так и рассказчика.

Этих произведений предполагает торжественный стиль повествования. Достигался он с помощью повторов (всем известное «давным-давно» пришло именно оттуда) и синонимов (жить-поживать). Очень часто повторялись целые фразы - в конце строки и в начале следующей. Обычно сказатели не делали акцент на каких-то конкретных местах, им гораздо важнее было рассказать о «богатырских» делах, процессе седлания коня, например, былины содержат подробнейшие описания упряжи лошадей, снаряжения самого богатыря и т.п. Нередки и преувеличения, подчёркивания определённых качеств героев. Сказители обожали эпитеты (славный богатырь, поганый враг), некоторые из которых со временем стали фразеологизмами (горячая кровь). Чтобы ещё раз выделить «светлую сторону», использовались уменьшительно-ласкательные суффиксы (Алёшенька), тогда как для отрицательных героев применяли суффиксы «увеличивающие» (царище).

Русские народные былины излагаются в настоящем времени, в них не бывает отсылок к прошлому или будущему. Кроме того, обычно они состоят из трёх композиционных частей: запева (своеобразного вступления, имеющего мало общего с самим повествованием), зачина (собственно сюжета) и концовки.

Силушка богатырская

Самым известным жанром этого элемента фольклора являются былины о богатырях. Рассказы о любви к Руси, о преданности делу, настоящей чести и дружбе всегда пользовались популярностью. Такие персонажи, как Алёша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец, известны каждому русскоговорящему человеку. Они популяризированы даже в мультфильмах, чтобы и самые маленькие знали о том, что «супергерои» бывают не только в Америке, но и на Руси. Рассказы о богатырях воспитывают в детях любовь к Родине, осознание её ценности, показывая одновременно с этим исторический быт Древнерусского государства.

Заключение

Удивительна и богата культура России. Былины, русские народные сказки, пословицы и поговорки, различные загадки - лишь малая часть всего этого богатства. Многое остаётся до конца не исследованным, многое - не понятным современному человеку, но ни в коем случае нельзя отрицать ценность фольклора. Без прошлого невозможно настоящее и невозможно будущее, и только тогда народ будет развиваться правильно, когда научится ценить свою историю.

Когда впервые были записаны былины, какую роль в изучении фольклора сыграл ссыльный выпускник Московского университета и как от него скрывались сказители Русского Севера

Подготовила Наталья Петрова

Первые записи былин появились в XVII веке и представляли собой не научную фиксацию фольклорной традиции, а развлекательное чтиво. Заманчиво оза-глав-ленные рукописи и печатные издания XVII-XVIII веков («История о слав-ном храбром и силном богатыре Илье Муромце сыне Ивановиче, о Соловье разбоинике», «Сказание о трех богатырех киевских, о славных витезех — о Илье Муромце, и о Михаиле Потоке Ивановиче, и о Олеше Поповиче») — это в ос-нов-ном литературно обработанные пересказы былинных сюжетов.

Титульный лист «Древних российских стихотворений, собранных Киршею Даниловым». Москва, 1818 год Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор»

История научной публикации былин начинается с так называемого «Сборника Кирши Данилова», точнее, с его второго издания 1818 года. Датируемая предположительно серединой XVIII века рукопись была создана в Юго-Западной Сибири для заводчика П. А. Демидова Прокофий Акинфиевич Демидов (1710-1788) — горнозаводчик, внук Никиты Деми-дова, русского промышленника петровских времен, основателя династии Демидовых. Прокофий Акинфиевич — один из самых колоритных деятелей Русского Просве-ще-ния — жертвовал деньги Москов-скому уни-верситету и учебным заведениям для сирот, также отличался самодурством и полным неуважением к чинам и дворянству. Екате-рина II отзывалась о нем как о дерзком болтуне. Кроме того, Демидов увлекался ботаникой и написал исследование о пчелах. и содер-жала 71 текст былин, исторических песен, скоморошин Скоморошина — термин без точных границ, которым пользуются для определения раз-лич-ных видов русского песенного (стихо-творного) фольклора с явно выраженным сатирическим, комическим, шутейным, паро-дийным началом, с откровенной установкой рассмешить, позабавить слушателей, высме-ять отдельные явления жизни. .

В 1804 году 26 текстов из нее были опубликованы Андреем Федоровичем Якубовичем (чиновником почтового ведомства, интересовавшимся литера-турным творчеством) под названием «Древние русские стихотворения». Из-дание ожидал закономерный для эпохи повышенного интереса к русской ста-ри-не успех. Рукопись была приобре-тена известным коллекционером Н. П. Румянцевым Николай Петрович Румянцев (1754-1826) — граф, русский государственный деятель, в годы Наполеоновских войн занимавший пост министра иностранных дел. Меценат, коллекционер Румянцевского музея — крупного собрания книг, монет, рукописей, других этнографических и исторических материалов в Петербурге, а затем и Москве (долгое время это был единственный в Москве общедоступный музей). , поручившим К. Ф. Калай-до-вичу подготовить второе издание.

В 1818 году были опубликованы «Древние российские стихотворения, собран-ные Киршею Даниловым», содержавшие, по сравнению с первым изданием, большее количество текстов (61), данных с минимальной правкой и предваряе-мых вступительной статьей Калайдовича, которую историки фольклористики называют первым исследованием русского эпоса. В то время (первая половина XIX века) былины считались утраченными «преданьями старины глубокой», отголосками древней традиции, уже не встречающимися в живом бытовании.

Каково же было изумление ценителей старины, когда в 1861 году начали публи-коваться «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым» (с 1861 по 1867 год вышли четыре части собрания) — «живой» русский эпос, записанный от крестьян Олонецкой губернии Олонецкая губерния — ныне Республика Карелия. .

Павел Николаевич Рыбников. Фотография П. Павлова Wikimedia Commons

Открытию, превратившему Русский Север в «Исландию русского эпоса», способствовала бдительность россий-ского правительства в деле выявления политически неблагонадежных эле-ментов. Павел Николаевич Рыбников (1831-1885), филолог, выпускник Московского университета, был арестован в Черниговской губернии, где изучал культуру старообрядцев, и в 1859 году выслан в Петрозаводск. Образованный молодой человек стал чиновником губернской канцелярии. Положение ссыльного не помешало ему сделать блестящую карьеру: за 4 года он дослужился до должности советника губернского правления. Служебные командировки Рыбников совмещал с этнографическим изучением северного края.

Сообщение начальника Третьего отделения канцелярии императора олонецкому губернатору о причинах высылки на жительство в Петрозаводск кандидата Московского университета Рыбникова П. Н. 26 февраля 1859 года Причина высылки: «…подозрительные разъезды его по слободам Черниговской губернии, населенным преимущественно раскольниками, и неуместные рассуждения в обществе сих последних, также и прежнее поведение его в Москве, где он, быв студентом, имел у себя частые собрания, навлекавшие на себя подозрение по тем разговорам, которые вели посетители оных…» Национальный архив Республики Карелия

Первое знакомство исследователя с исполнением эпоса произошло во сне. Однажды застигнутый в дороге непогодой Рыбников заночевал у костра на пристани вЧуйнаволоке. Проснулся он от странных звуков «живого, причудливого и веселого» напева. Это старик Леонтий пел былину о Садке-купце. Распрощавшись со сном, Рыбников стал записывать услышанное.

Страница из письма Павла Николаевича Рыбникова в книжный магазин Н. Г. Овсянникова о продаже III части сборника «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым». 1864 год Национальный архив Республики Карелия

От своего первого информанта фольклорист узнал о других сказителях. Изъездив всю Олонецкую губернию, Рыбников записал около 200 былин.
Надо сказать, что сказители середины XIX века еще не имели привычки общаться с собирателями и воспринимали их интерес к себе весьма подо-зрительно. Рыбников однажды так напугал своего информанта, что тот пытался скрыться бегством в лесу.

«Едучи в Песчанскую волость, я услышал от извозчика, что в дер. Большой Двор есть хороший певец, только очень робкого характера. Приехал я на место и посылаю за этим крестьянином — он нейдет, другой раз посылаю, говорят — болен. Сел я на лошадь и поехал к его дому, и, не доезжая до избы, насмотрел человека — бежит к лесу. Проводник тут же мне и объяснил, что больной-то певец и бежит к лесу. Пустился я за ним, перегнал, пересек дорогу и, соскочив с лошади, заставил вместе с собою присесть на обрубок дерева. Видит мой беглец, что я помираю со смеха, и рассказал мне простодушно, что он „валил“ (выжег) лес, за это обвинен и осужден, и думал, что я приехал его наказывать».

Из письма П. Н. Рыбникова И. И. Срезневскому

Александр Гильфердинг. Гравюра по фотографии Генриха Деньера Из Собрания сочинений А. Гильфердинга, 1874

Открытие былин так ошеломило любителей древностей, что многие заподозрили здесь мистификацию и подлог. Сомнения развеяла экспе-диция в Олонецкую губернию, пред-принятая в 1871 годуАлександром Федоровичем Гильфердингом Александр Федорович Гильфердинг (1831-1872) — русский славяновед, фольклорист (собиратель и исследователь былин), член-корреспондент Петербургской академии наук. . Он записал свыше 300 былин (в том числе от сказителей, с которыми ранее работал Рыбников). В 1926-1928 го-дах по следам Рыбникова и Гильфердинга отправилась экспедиция братьев Соко-ловых Соколовы Борис Матвеевич (1889-1930) и Юрий Матвеевич (1889-1941) — фольк-лористы, литературоведы, издатели сбор-ников «Сказки и песни Белозерского края» (1915), «Поэзия деревни» (1926). . Им удалось записать 370 бы-лин и проследить, как изменилась севернорусская эпическая традиция за три-четыре поколения сказителей.

Были́ны (стар́ины) - героико-патриотические песни-сказания, повествующие о подвигах богатырей и отражающие жизнь Древней Руси IX-XIII в; вид устного народного творчества, которому присущ песенно-эпический способ отражения действительности. Основным сюжетом былины является какое-либо героическое событие, либо примечательный эпизод русской истории (отсюда народное название былины - «ста́рина», «старинушка», подразумевающее, что действие, о котором идёт речь, происходило в прошлом).
Былины, как правило, написаны тоническим стихом с двумя-четырьмя ударениями.
Впервые термин «былины» был введён Иваном Сахаровым в сборнике «Песни русского народа» в 1839 году, он предложил его исходя из выражения «по былинам» в «Слове о полку Игореве», что значило «согласно фактам».

В центре множества русских былин стоит фигура киевского князя Владимира, которого можно отождествить с Владимиром Святым. Илья Муромец упоминается в XIII веке в норвежской «Саге о Тидреке» и немецкой поэме «Ортнит», а в 1594 году немецкий путешественник Эрих Лассота видел его гробницу в Софийском соборе в Киеве. Алеша Попович служил у ростовских князей, потом перебрался в Киев и погиб в битве на реке Калке. В Новгородской летописи рассказывается о том, как Ставр Годинович навлек на себя гнев Владимира Мономаха, и его утопили за то, что он обокрал двух граждан Новгорода; в другом варианте той же летописи говорится, что его сослали. Дунай Иванович часто упоминается в летописях XIII века в качестве одного из слуг князя Владимира Васильковича, а Сухмана Долмантьевича (Одихмантьевича) отождествляли с псковским князем Домантом (Довмонтом). В вариантах былины «Богатырское слово» («Сказание о хождении киевских богатырей в Царьград»), опубликованных в 1860 году Ф. И. Буслаевым и в 1881 году Е. В. Барсовым, действие былины происходит не в Киеве, а в Царьграде, при правлении царя Константина, который натравливает татар Идола Скоропеевича и Тугарина Змеевича напасть на Владимира Всеславьевича в Киеве.
Происхождение былин

Для объяснения происхождения и состава былин существует несколько теорий:
Теория мифологическая видит в былинах рассказы о стихийных явлениях, в богатырях - олицетворение этих явлений и отождествление их с богами древних славян (Орест Миллер, Афанасьев).
Теория историческая объясняет былины как след исторических событий, спутанных порой в народной памяти (Леонид Майков, Квашнин-Самарин).
Теория заимствований указывает на литературное происхождение былин (Теодор Бенфей, Владимир Стасов, Веселовский, Игнатий Ягич), причём одни склонны видеть заимствования через влияние Востока (Стасов, Всеволод Миллер), другие - Запада (Веселовский, Созонович).
В итоге - односторонние теории уступили место смешанной, допускающей в былинах присутствие элементов народного быта, истории, литературы, заимствований восточных и западных. Первоначально предполагали, что былины, которые группируются по месту действия на циклы киевские и новгородские, главным образом, южнорусского происхождения и только позже перенесены на север; по другим былины явление местное (Халанский). В течение веков былины претерпевали различные изменения, причём постоянно подвергались влиянию книжному и заимствовали многое из средневековой русской литературы и устных сказаний Запада и Востока. Приверженцы мифологической теории делили богатырей русского эпоса на старших и младших; позже было предложено (Халанским) деление на дотатарскую, времён татарщины и послетатарскую эпохи.
Чтение былин

Былины написаны тоническим стихом, в котором может быть разное количество слогов, но приблизительно одинаковое количество ударений. Некоторые ударные слоги произносятся со снятым ударением. При этом не обязательно, чтобы во всех стихах одной былины сохранялось равное количество ударений: в одной группе их может быть по четыре, в другой - по три, в третьей - по два. В былинном стихе первое ударение, как правило, попадает на третий слог от начала, а последнее - на третий слог от конца.
Как скака́л-то Илья́ да со добра́ коня,
Припада́л-то он ко ма́тушке сыро́й земле:
Как стучи́т ведь ма́тушка сыра́ земля
Да под то́й же как сторо́нушкой восто́чной.
Былины составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчётливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых элементов они не уступают немецкому богатырскому эпосу и эпическим народным произведениям всех других народов.
Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно здесь мы находим воспроизведение общих, типических их свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая из этих песен говорит, главным образом, об одном эпизоде жизни одного богатыря и таким образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся около главных представителей русского богатырства. Число песен увеличивается ещё вследствие того, что имеется по несколько вариантов, более или менее различных, одной и той же былины. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются ещё единством изложения: они проникнуты элементом чудесного, чувством свободы и (по мнению Ореста Миллера) духом общины. Миллер не сомневается в том, что независимый дух былевого русского эпоса является отражением старой вечевой свободы, сохранённой вольными казаками и свободными олонецкими крестьянами, не захваченными крепостным правом. По взгляду этого же учёного, дух общины, воплощённый в былинах, является внутренней связью, соединяющей русский эпос и историю русского народа.

Кроме внутреннего, замечается ещё и внешнее единство былин, в стихе, слоге и языке: стих былины состоит или из хореев с дактилическим окончанием, или из смешанных хореев с дактилями, или, наконец, из анапестов; созвучий нет совсем и всё основано на музыкальности стиха; тем, что былины писаны стихами, они отличаются от «побывальщин», в которых уже давно стих разложился в прозаический рассказ. Слог в былинах отличается богатством поэтических оборотов; он изобилует эпитетами, параллелизмами, сравнениями, примерами и другими поэтическими фигурами, не теряя вместе с тем своей ясности и естественности изложения. Былины сохраняют довольно большое количество архаизмов, особенно в типических частях. Гильфердинг каждую былину делил на две части: одну - изменяющуюся сообразно воле «сказателя»; другую - типическую, которую рассказчик должен передавать всегда с возможной точностью, не изменяя ни одного слова. Типическая часть заключает все существенное, что говорится про богатыря; остальное представляется только фоном для главного рисунка.

Былины сложены на основе формул, построенных либо с применением устойчивого эпитета, либо как нарративные клише из нескольких строк. Последние используются почти в любой ситуации. Некоторые формулы:
Он скорешенько скочил как на резвы ножки,
Кунью шубоньку накинул на одно плечо,
Шапочку соболью на одно ушко.
Стрелял-то он гусей, лебедей,
Стрелял малых перелетных серых утушек.
Стал он силушку конем топтать,
Стал конем топтать, копьем колоть,
Стал он бить ту силушку великую.
А он силу бьет - будто траву косит.
Ай же ты, волчья сыть, травяной мешок!
Ты идти не хошь аль нести не мошь?
Приезжает он на широкий двор,
Ставит коня да серед двора
Да идет в палаты белокаменны.
Еще день за день ведь, как и дождь дождит,
А неделя за неделей, как трава растет,
А год за годом, как река бежит.
Все за столом призамолкнули:
Меньший хоронится за большего.
Больший хоронится за меньшаго,
А от меньшаго мал ответ живет.
Количество былин
Чтобы дать понятие о количестве былин, отметим статистику их, приведённую в «Истории Русской Словесности» Галахова. Одних былин киевского цикла собрано: в Московской губернии - 3, в Нижегородской - 6, в Саратовской - 10, в Симбирской - 22, в Сибири - 29, в Архангельской - 34, в Олонецкой - до 300. Всех вместе около 400, не считая былин новгородского цикла и позднейших (московских и других). Все известные нам былины по месту своего происхождении делятся на: киевские, новгородские и общерусские (более поздние).
Хронологически на первом месте, по Оресту Миллеру, следуют былины, рассказывающие о богатырях сватах (см. статью Богатыри). Потом идут те, которые называют киевскими и новгородскими: по-видимому, они возникли до XIV века. Затем идут былины вполне исторические, относящиеся к московскому периоду Русского государства. И, наконец, былины, относящиеся к событиям последних времён.
Последние два разряда былин не представляют особенного интереса и не требуют обширных объяснений. Поэтому ими, до сих пор, вообще мало занимались. Но огромное значение имеют былины так называемого новгородского и, в особенности, киевского цикла. Хотя нельзя смотреть на эти былины как на рассказы о событиях, действительно имевших когда-то место в таком виде, в каком они представляются в песнях: элемент чудесного вполне противоречит этому. Если же былины не представляются достоверной историей лиц, действительно живших когда-то на Русской земле, то их содержание надо непременно объяснять иначе.
Изучение былин

Учёные исследователи народного эпоса прибегали в этих объяснениях к двум методам: историческому и сравнительному. Собственно говоря, оба эти метода в большинстве исследований сводятся к одному сравнительному, и едва ли правильно ссылаться здесь на метод исторический. В самом деле, исторический метод состоит в том, что мы для известного, например языкового, явления путём архивных поисков или теоретического выделения позднейших элементов отыскиваем все более и более древнюю форму и таким образом приходим к первоначальной - простейшей форме. Совсем не так применялся «исторический» метод к изучению былин. Здесь нельзя было сопоставлять новых редакций с более древними, так как мы этих последних вовсе не имеем; с другой стороны, литературная критика отметила в самых общих чертах только характер изменений, каким подверглись с течением времени былины, не касаясь совсем отдельных частностей. Так называемый исторический метод в изучении былин, собственно говоря, состоял в сравнении сюжетов былинных с летописными; а так как сравнительным методом назывался тот, при котором сравнивались сюжеты былин с сюжетами других народных (в основном мифических) или же чужестранных произведений, то и выходит, что здесь разница ничуть не в самом методе, а просто в материале сравнений. Итак, в сущности, только на сравнительном методе и обоснованы четыре главные теории происхождения былин: исторически-бытовая, мифологическая, теория заимствований и, наконец, смешанная теория, пользующаяся теперь самым большим кредитом.
Былинные сюжеты
Прежде чем перейти к изложению в общих чертах самих теорий, следует сказать несколько слов о значении былинных сюжетов. Всякое литературное произведение можно разложить на несколько главнейших моментов описываемого действия; совокупность этих моментов составляет сюжет данного произведения. Таким образом, сюжеты бывают более или менее сложны. На одном и том же сюжете может основываться несколько литературных произведений, которые даже, благодаря разнообразию второстепенных изменяющихся черт, например мотивов действия, фона, сопутствующих обстоятельств и т. п., могут показаться на первый взгляд совсем несходными. Можно даже пойти дальше и сказать, что всякий сюжет без исключения всегда составляет основу большего или меньшего количества литературных произведений, и что очень часто бывают модные сюжеты, которые почти в одно время обрабатываются на всех концах земного шара. Если теперь в двух или нескольких литературных произведениях мы найдем общий сюжет, то допускаются тут три объяснения: либо в этих нескольких местностях сюжеты выработались самостоятельно, независимо друг от друга и составляют таким образом отражение действительной жизни или явлений природы; либо сюжеты эти обоими народами унаследованы от общих предков; либо, наконец, один народ заимствовал сюжет у другого. Уже а priori можно сказать, что случаи самостоятельного совпадения сюжетов должны быть очень редки, и чем сюжет сложнее, тем он должен быть самостоятельнее. На этом главным образом основывается исторически-бытовая теория, упускающая совершенно из виду сходство сюжетов русских былин с произведениями других народов или считающая его явлением случайным. По этой теории богатыри являются представителями разных сословий русского народа, былины же - поэтически-символическими рассказами исторических происшествий или картинами явлений народного быта. На первом же и втором предположениях основана теория мифологическая, по которой сходные сюжеты в произведениях индоевропейских народов унаследованы от общих праарийских предков; сходство же между сюжетами несродных народов объясняется тем, что в различных странах на одно и то же явление природы, послужившее материалом для сходных сюжетов, смотрели люди одинаково и одинаково его толковали. Наконец, на 3-м объяснении основана теория заимствования, по которой сюжеты русских былин перенесены в Россию с Востока и Запада.
Все вышеизложенные теории отличались своей крайностью; так, например, с одной стороны Орест Миллер в своем «Опыте» утверждал, что сравнительный метод служит для того, чтобы в сопоставляемых произведениях, принадлежащих различным народам, тем резче, тем определённее выказались различия; с другой же стороны, Стасов прямо высказал мнение, что былины заимствованы с Востока. В конце концов, однако, учёные исследователи пришли к тому убеждению, что былины составляют весьма сложное явление, в котором перемешаны разнородные элементы: исторически-бытовые, мифические и заимствованные. А. Н. Веселовский дал некоторые указания, которые могут руководить исследователем и обезопасить его от произвола теории заимствований; а именно в CCXXIII номере «Журнала Министерства Народного Просвещения» учёный профессор пишет: «Для того, чтобы поднять вопрос о перенесении повествовательных сюжетов, необходимо запастись достаточными критериями. Необходимо принять в расчет фактическую возможность влияния и его внешние следы в собственных именах и в остатках чуждого быта и в совокупности подобных признаков, потому что каждый в отдельности может быть обманчив». К этому мнению примкнул Халанский, и теперь исследование былин поставлено на правильную точку зрения. В настоящее время главное стремление учёных исследователей былин направлено к тому, чтобы подвергнуть эти произведения самому тщательному, по возможности, анализу, который окончательно должен указать на то, что именно в былинах составляет неоспоримую собственность русского народа, как символическая картина явления естественного, исторического или бытового, и что занято у других народов.
Время складывания былин
Относительно времени происхождения былин определённее всех выразился Леонид Майков, пишущий: «Хотя между сюжетами былин есть и такие, которые можно возвести к эпохе доисторического сродства индоевропейских преданий, тем не менее всё содержание былин, а в том числе и эти древнейшие предания представляется в такой редакции, которая может быть приурочена только к положительно историческому периоду. Содержание былин вырабатывалось в течение X, XI и XII веков, а установилось во вторую половину удельно-вечевого периода в XIII и XIV веках». К этому можно прибавить слова Халанского: «В XIV веке устраиваются пограничные крепости, острожки, устанавливается пограничная стража и в это время сложился образ богатырей, стоящих на заставе, оберегающих границы Святорусской земли». Наконец, по замечанию Ореста Миллера, большая древность былин доказывается тем обстоятельством, что изображается в них политика ещё оборонительная, а не наступательная.
Место возникновения былин
Что касается места, где возникли былины, то мнения разделяются: самая распространённая теория предполагает, что былины - южнорусского происхождения, что их первоначальная основа южнорусская. Только со временем, вследствие массового переселения народа из Южной Руси на Русский Север, перенесены туда былины, а затем на первоначальной своей родине они были забыты, вследствие влияния других обстоятельств, вызвавших казацкие думы. Против этой теории выступил Халанский, осуждая вместе с тем и теорию первоначального общерусского эпоса. Он говорит: «Общерусский древний эпос - такая же фикция, как и древний общерусский язык. У каждого племени был свой эпос - новгородский, словенский, киевский, полянский, ростовский (ср. указания Тверской летописи), черниговский (сказания в Никоновской летописи)». Все знали о Владимире, как о реформаторе всей древнерусской жизни, и все пели о нём, причём происходил обмен поэтическим материалом между отдельными племенами. В XIV и XV веках Москва стала собирательницей русского эпоса, который в это же время всё более и более сосредоточивался в киевский цикл, так как киевские былины произвели на остальные ассимилирующее влияние, вследствие песенной традиции, религиозных отношений и т. п.; таким образом в конце XVI века закончено было объединение былин в киевский круг (хотя, впрочем, не все былины к нему примкнули: к таким принадлежит весь новгородский цикл и некоторые отдельные былины, например о Суровце Суздальце и о Сауле Леванидовиче). Потом из Московского царства распространились былины во все стороны России путём обыкновенной передачи, а не эмиграции на север, которой не было. Таковы в общих чертах взгляды Халанского на этот предмет. Майков говорит, что деятельность дружины, выраженная в подвигах её представителей-богатырей, и есть предмет былин. Как дружина примыкала к князю, так и действия богатырей всегда стоят в связи с одним главным лицом. По мнению этого же автора, былины пели скоморохи и гудошники, приигрывая на звончатых яровчатых гуслях или гудке, слушали же их в основном бояре, дружина.
Насколько изучение былин ещё до сих пор несовершенно и к каким противоречивым результатам оно привело некоторых учёных - можно судить хотя бы только по одному следующему факту: Орест Миллер, враг теории заимствований, старавшийся везде в былинах найти чисто народный русский характер, говорит: «Если отразилось какое-нибудь восточное влияние на русских былинах, так только на тех, которые и всем своим бытовым складом отличаются от склада старославянского; к таким относятся былины о Соловье Будимировиче и Чуриле Пленковиче». А другой русский учёный, Халанский, доказывает, что былина о Соловье Будимировиче стоит в самой тесной связи с великорусскими свадебными пенями. То, что Орест Миллер считал совсем чуждым русскому народу - то есть самосватание девушки, - по Халанскому существует ещё теперь в некоторых местах Южной России.
Приведём здесь, однако, хоть в общих чертах, более или менее достоверные результаты исследований, полученные русскими учёными. Что былины претерпели многие и притом сильные перемены, сомневаться нельзя; но точно указать, каковы именно были эти перемены, в настоящее время крайне трудно. На основании того, что богатырская или героическая природа сама по себе везде отличается одними и те ми же качествами - избытком физических сил и неразлучной с подобным избытком грубостью, Орест Миллер доказывал, что русский эпос на первых порах своего существования должен был отличаться такой же грубостью; но так как, вместе со смягчением народных нравов, такое же смягчение сказывается и в народном эпосе, поэтому, по его мнению, этот смягчительный процесс надо непременно допустить в истории русских былин. По мнению того же учёного, былины и сказки выработались из одной и той же основы. Если существенное свойство былин - историческое приурочение, то чем оно меньше заметно в былине, тем она ближе подходит к сказке. Таким образом выясняется второй процесс в развитии былин: приурочение. Но, по Миллеру, есть и такие былины, в которых ещё вовсе нет исторического приурочения, причём, однако, он не объясняет нам, почему он такие произведения не считает сказками («Опыт»). Затем, по Миллеру, разница между сказкой и былиной заключается в том, что в первой мифический смысл забыт раньше и она приурочена к земле вообще; во второй же мифический смысл подвергся изменениям, но не забвению.
С другой стороны, Майков замечает в былинах стремление сглаживать чудесное. Чудесный элемент в сказках играет другую роль, чем в былинах: там чудесные представления составляют главную завязку сюжета, а в былинах они только дополняют содержание, взятое из действительного быта; их назначение - придать более идеальный характер богатырям. По Вольнеру, содержание былин теперь мифическое, а форма - историческая, в особенности же все типические места: имена, названия местностей и т. д.; эпитеты соответствуют историческому, а не былинному характеру лиц, к которым они относятся. Но первоначально содержание былин было совсем другое, а именно действительно историческое. Это произошло путём перенесения былин с Юга на Север русскими колонистами: постепенно колонисты эти стали забывать древнее содержание; они увлекались новыми рассказами, которые более приходились им по вкусу. Остались неприкосновенными типические места, а все остальное со временем изменилось.
По Ягичу, весь русский народный эпос насквозь проникнут христианско-мифологическими сказаниями, апокрифического и неапокрифического характера; из этого источника заимствовано многое в содержании и мотивах. Новые заимствования отодвинули на второй план древний материал, и былины можно разделить поэтому на три разряда:
на песни с очевидно заимствованным библейским содержанием;
на песни с заимствованным первоначально содержанием, которое, однако, обработано более самостоятельно
на песни вполне народные, но заключающие в себе эпизоды, обращения, фразы, имена, заимствованные из христианского мира.
Орест Миллер не совсем с этим согласен, доказывая, что христианский элемент в былине касается только внешности. Вообще, однако, можно согласиться с Майковым, что былины подвергались постоянной переработке, соответственно новым обстоятельствам, а также влиянию личных взглядов певца.
То же самое говорит Веселовский, утверждающий, что былины представляются материалом, подвергавшимся не только историческому и бытовому применению, но и всем случайностям устного пересказа («Южнорусские былины»).
Вольнер в былине о Сухмане усматривает даже влияние новейшей сентиментальной литературы XVIII в., а Веселовский о былине «Как перевелись богатыри» говорит вот что: «Две половины былины связаны общим местом весьма подозрительного характера, показывающим, как будто, что внешней стороны былины коснулась эстетически исправляющая рука». Наконец, в содержании отдельных былин нетрудно заметить разновременные наслоения (тип Алёши Поповича), смешение нескольких первоначально самостоятельных былин в одну (Вольга Святославич или Волх Всеславич), то есть объединение двух сюжетов, заимствования одной былины у другой (по Вольнеру, начало былин о Добрыне взято из былин о Вольге, а конец из былин о Иване Годиновиче), наращения (былина о Соловье Будимировиче у Кирши), большая или меньшая порча былины (рыбниковская распространённая былина о Берином сыне, по Веселовскому) и т. п.
Остаётся ещё сказать об одной стороне былин, а именно об их теперешней эпизодичности, отрывочности. Об этом обстоятельнее других говорит Орест Миллер, который считал, что первоначально былины составляли целый ряд самостоятельных песен, но со временем народные певцы стали сцеплять эти песни в большие циклы: происходил, словом, тот же процесс, который в Греции, Индии, Иране и Германии привёл к созданию цельных эпопей, для которых отдельные народные песни служили только материалом. Миллер признает существование объединённого, цельного Владимирова круга, державшегося в памяти певцов, в своё время образовавших, по всей вероятности, тесно сплочённые братчины. Теперь таких братчин нет, певцы разъединены, а при отсутствии взаимности никто между ними не оказывается способным хранить в своей памяти все без исключения звенья эпической цепи. Все это очень сомнительно и не основано на исторических данных; благодаря тщательному анализу, можно только допустить, вместе с Веселовским, что «некоторые былины, например Гильфердинга 27 и 127, являются, во-первых, продуктом выделения былин из киевской связи и вторичной попытки привести их в эту связь после развития на стороне» («Южнорусские былины»).
Сборники
Главные сборники былин:
Кирши Данилова, «Древние русские стихотворения» (изданы в 1804, 1818 и 1878);
Киреевского, Х выпусков, изданы в Москве 1860 г. и сл.; Рыбникова, четыре части (1861-1867);
А. Ф. Гильфердинга, изд. Гильтебрантом под заглавием: «Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года»;
В. Авенариуса, «Книга о киевских богатырях» (СПб., 1875);
Халанского (1885).
Полный свод киевских былин, в литературной обработке А. Лельчука. Былины выстроены хронологически и по смыслу в цельную героическую повесть. Язык современный, но максимально сохранен ритм и стиль оригинала. Персонажи и сюжеты отсортированы, убраны дубли и повторения. Составлена условная карта Былинной Руси
Кроме того, варианты былин встречаются:
у Шейна в сборниках великорусских песен («Чтения Московского Общества Истории и Древностей» 1876 и 1877 и отд.);
Костомарова и Мордовцевой (в IV части «Летописи древней русской литературы Н. С. Тихонравова»);
былины, печатанные Е. В. Барсовым в «Олонецких Губернских Ведомостях» после Рыбникова,
и наконец у Ефименко в 5 кн. «Трудов Этнографического отдела Московского Общества любителей естествознания», 1878.

Былины: Сборник / Вступ. ст., сост., подгот. текстов и примеч. Б. Н. Путилова. - Изд. 3-е. - Л.: Советский писатель, 1986. - 552 с. - (Библиотека поэта. Большая серия).
Исследования

Ряд сочинений, посвящённых изучению былин:
Статья Константина Аксакова: «О богатырях Владимировых» («Сочинения», т. I).
Фёдора Буслаева, «Русский богатырский эпос» («Русский Вестник», 1862);
Леонид Майкова, «О Былинах Владимирова цикла» (СПб., 1863);
Владимира Стасова, «Происхождение русских былин» («Вестник Европы», 1868; причём ср. критику Гильфердинга, Буслаева, В. Миллера в «Беседах Общества любителей российской словесности», кн. 3; Веселовского, Котляревского и Розова в «Трудах Киевской духовной академии», 1871 г.; наконец, ответ Стасова: «Критика моих критиков»);
Ореста Миллера, «Опыт исторического обозрения русской народной словесности» (СПб., 1865) и «Илья Муромец и богатырство киевское» (СПб., 1869 г., критика Буслаева в «XIV присуждении Уваровских наград» и «Журнале Министерства Народного Просвещения», 1871);
К. Д. Квашнина-Самарина, «О русских былинах в историко-географическом отношении» («Беседа», 1872);
Его же, «Новые источники для изучения русского эпоса» («Русский Вестник», 1874);
Ягича, статья в «Archiv für Slav. Phil.»;
М. Каррьера, «Die Kunst im Zusammenhange der Culturentwickelung und die Ideale der Menschheit» (вторая часть, перев. Е. Коршем);
Рамбо, «La Russie épique» (1876);
Вольнера, «Untersuchungen über die Volksepik der Grossrussen» (Лейпциг, 1879);
Александра Веселовского в «Archiv für Slav. Phil.» т. III, VI, IX и в «Журнале Мин. Народного Просвещения» (1885 декабрь, 1886 декабрь, 1888 май, 1889 май), и отдельно «Южнорусские былины» (часть I и II, 1884 г.);
Жданова, «К литературной истории русской былевой поэзии» (Киев, 1881);
Халанского, «Великорусские былины киевского цикла» (Варшава, 1885).
Григорьев А. Д. «Архангельские былины и исторические песни». 1904, 1910, Санкт-Петербург, 1, 3 тома, 1939, Прага, 2 том.
Ухов П. Д. Типические места (loci communes) как средство паспортизации былин // Русский фольклор. Материалы и исследования. Вып. II. М.; Л., 1957. С. 129-154.
Ухов П. Д. Атрибуции русских былин / П. Д. Ухов. - М.: Изд-во МГУ, 1970. - 192 с. (в пер.)
Фроянов И. Я., Юдин Ю. И. Былинная история: (Работы разных лет) / Под ред. чл.-корр. РАН К. В. Чистова. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. - 592 с. - 3000 экз. - ISBN 5-288-01961-4 (в пер.)
Селиванов Ф. М. Поэтика былин в историко-филологическом освещении: композиция, художественный мир, особенности языка / Ред. колл.: Е.А. Гулыга, В.А. Ковпик, А.В. Кулагина (отв. ред.). - М.: Кругъ, 2009. - 312, с. - 800 экз. - ISBN 978-5-7396-0140-7 (в пер.)
Азбелев С. Н. Полное собрание русских былин: проект проспекта и основных правил подготовки издания // Русский фольклор: Материалы и исследования. Т. 17: Проблемы «Свода русского фольклора» / Отв. ред. А. А. Горелов; АН СССР. Ин-т русской лит-ры (Пушкинский Дом). - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977. - С. 11-23. - 208 с. - 3150 экз.