12 ноября 1833 года в городе Санкт-Петербурге у дочери солдата Авдотьи Антоновой от внебрачной связи с князем Лукой Гедиановым появился на свет мальчик. Князь, следуя обычаям, новорожденного записал в качестве сына своего камердинера Порфирия Бородина, а также настоял, чтобы младенца окрестили Александром. Для шестидесятилетнего Луки Степановича этот мальчик был и отрадой, и забавой, как, впрочем, и весь роман с двадцатипятилетней Дуняшей. С Авдотьей Константиновной он познакомился на одном из танцевальных вечеров и, влюбившись, взял девушку к себе. О браке разговора не шло - в Москве у князя имелась законная жена, и, несмотря на то, что он давно с ней не жил, разорвать отношения не было никакой возможности.

От своего отца, принадлежавшего к древнему дворянскому роду, восходившему к грузинским князьям Имеретинским, Александр Бородин унаследовал выразительный взгляд и восточные черты внешности. Никаких проблем от незаконнорожденности ребенок не испытывал, лишь родную матушку называл «тетей» - для гостей дома Саша был племянником Антоновой. Однако это конспиративное мероприятие с лихвой компенсировалось пламенной материнской любовью - Авдотья Константиновна так боялась за сына, что до пятнадцати лет переводила через дорогу за руку, дабы «Сашеньку не раздавили лошади». В 1839 Лука Степанович, желая дать любовнице положение в обществе, организовал ей фиктивный брак с Христианом Клейнеке, служившим военным врачом. Незадолго до кончины в 1843 Гедианов «подписал» сыну вольную, а также благословил, подарив семейную реликвию - икону Святителя Николая Мирликийского.


Александр Бородин рос «тихим, спокойным и несколько рассеянным» мальчиком. Родственники, как сговорившись, советовали Антоновой не тратить средства на обучение ребенка - растет он, мол, слабым, болезным и, скорее всего, долго не протянет. Однако Авдотья Константиновна подобные «советы» пропускала мимо ушей и, знай себе, нанимала мальчику разных преподавателей, которых Александр поражал феноменальной памятью и прилежанием. Интерес к музыке, к слову, в нем проснулся с раннего детства. Вместе с бонной он часто бывал на Семеновском плацу и слушал тамошний оркестр, а по возвращении домой садился за рояль и на слух подбирал военные марши. Когда об этом узнала матушка, то наняла из оркестра Семеновского полка солдата, научившего Александра играть на флейте. А учитель-немец дал ему уроки игры на фортепиано. Из увлечения миром звуков сама собой появилась нужда в сочинении музыки. В 1849 дарование юного композитора заметили не только родные, но и критики - усилиями «тети» издано было несколько пьес Бородина: фантазия для фортепиано, этюд «Поток» и Патетическое адажио.

Однако имелось у Саши и еще одно увлечение - химия. Началось все довольно невинно - со штудирования учебников и создания фейерверков. Но через пару лет подростка так затянули химические эксперименты, что, по свидетельству очевидцев, «не только собственная комната его, но чуть ли не вся квартира наполнена была химическими снадобьями, ретортами и банками». Авдотья Константиновна на «фокусы» сына смотрела с неодобрением: а вдруг из-за них весь дом сгорит?! Помимо этого домашним страшно досаждал запах химикалий.

В 1850 Александру исполнилось семнадцать лет. И сколь бы замечательным ни было его домашнее образование, рассчитывать на продолжение учебы бывшему «дворовому человеку» не приходилось. Однако энергичная и сметливая Антонова нашла выход, за взятку записав сына в Новоторжское купечество третьей гильдии. В этом же году, сдав в гимназии все экзамены на аттестат зрелости, Бородин стал вольнослушателем медфака Медико-хирургической академии. К середине девятнадцатого века это учреждение являлось одним из центров отечественной естественнонаучной мысли. Обучались здесь главным образом разночинцы, и Александр Порфирьевич чувствовал себя среди студенческой братии своим. С азартом юноша принялся изучать кристаллографию и зоологию, анатомию и ботанику. Однажды из-за своего учебного рвения он едва не погиб. На втором курсе Бородину пришлось препарировать труп с прогнившими позвонками. Чтобы исследовать, как глубоко болезнь проела позвоночник, он просунул средний палец в отверстие. При этом одна из тонких костей впилась ему под ноготь. Юноша получил трупное заражение и долгое время лечился в больнице.

Необходимо отметить, что вспыхнувший интерес к медицине не смог вытеснить давнюю увлеченность Александра Порфирьевича химией. В Академии молодой человек заслушивался лекциями выдающегося русского химика Николая Зинина, а дома продолжал ставить эксперименты. Лишь на третьем году обучения застенчивый и деликатный по характеру Бородин осмелился попросить Николая Николаевича о разрешении поработать вместе со старшекурсниками в химической лаборатории. Сначала Зинин отнесся к нему с недоверием, однако усердие юноши, умелое обращение с реактивами и недюжинные познания в предмете изменили взгляды наставника. Спустя несколько месяцев «дерзкий» студент был приглашен в домашнюю лабораторию профессора. Александр Порфирьевич вспоминал: «Прийти к Николаю Николаевичу делать анализ означало пообедать с ним по-приятельски, напиться чаю и, помимо драгоценных сведений касательно анализа, мимоходом вынести кучу указаний по зоологии, физике, химии, математике и сравнительной анатомии».

Со временем профессор начал видеть в Бородине своего преемника. Тем печальнее ему было узнать, что одаренный молодой человек тратит свой душевный жар на придумывание романсов - как раз в тот период Александр Порфирьевич написал несколько музыкальных произведений. Зинин так огорчился, что прилюдно укорил ученика в том, что тот гониться за двумя зайцами. Тем не менее, духа бросить музицирование у Бородина не хватило. Он посещал музыкальные собрания поклонника камерной музыки, чиновника Ивана Гаврушкевича, а в домашних ансамблях с удовольствием играл партию второй виолончели. В это же время молодой человек изучал навыки композиторского искусства, знакомясь с сонатными формами и сочиняя фуги. Впоследствии Бородин говорил, что «своим музыкальным образованием, не считая кое-какого обучения игре на виолончели, флейте и фортепьяно, я обязан только самому себе...».

Несмотря на отличную успеваемость во время выпуска в конце 1855 Александру Порфирьевичу дали лишь похвальный лист. Причиной тому было решение законоучителя, считавшего, что молодой человек слишком вольно пересказывает отрывки из Священного Писания. Тем не менее, в марте 1856 Бородин в числе лучших учеников был определен во Второй военно-сухопутный госпиталь ординатором, а также назначен ассистентом кафедры общей патологии и общей терапии при клинике Здекауэра и Бессера. Интересно, что профессор Здекауэр просил его к себе еще до того, как молодой человек окончил Академию, говоря, что юноша «при отличных дарованиях выделяется особой любовью к наукам». И он, и его коллеги не сомневались в том, что Александра Порфирьевича ждет слава выдающегося лекаря. Однако уже с первых дней госпиталь стал наводить на молодого человека грусть. Мрачное впечатление от работы усиливалось, когда доставляли тяжелобольных пациентов - настоящим испытанием для Бородина стало дежурство, когда ему пришлось спасать наказанных шпицрутенами крестьян. Его коллега отмечал, что с прежде хладнокровным Александром «при виде лоскутов кожи, болтающихся клочьями, трижды делался обморок».

В августе 1857 будущий композитор впервые побывал за границей. Вместе с придворным окулистом Иваном Кабатом он посетил в Париже международный конгресс офтальмологов. По возвращении домой Бородин перешел на кафедру химии Зинина, и в мае 1858 стал доктором медицины. Любопытно, что его диссертация впервые в Академии написана и представлена была на русском языке (до этого защита проходила на латыни). А в конце 1850-ых Александр Порфирьевич провел исследование атомной структуры амаринов, вызвавшее интерес со стороны видных ученых. Осенью 1859 перспективного химика решено было отправить за границу для дальнейшего обучения.

Конечным пунктом многодневного путешествия Бородина стал немецкий город Гейдельберг, известный своим универитетом. В тот год там собралась крупная русская колония, Бородин писал домой: «Я как раз попал в отель, где обедали все наши... За табльдотом встретил Менделеева, Сеченова и многих других...». Найдя квартиру, Бородин с головой погрузился в работу. Дни напролет он проводил над экспериментами в лаборатории. Объектом его исследований являлся реактив цинкэтил, из которого он вскоре получил углеводород бутан. В часы отдыха, коих у Александра Порфирьевича было не так уж и много, он, не выносивший чопорное немецкое общество, общался с соотечественниками. Ближайшими друзьями Бородина стали Менделеев, Сеченов, Савич и Олевинский, образовавшие костяк гейдельберского братства химиков. Иногда Александр Порфирьевич, как бы в шутку «угощал» друзей модными итальянскими ариями, скрывая при этом насколько серьезно его увлечение музыкой. Зато в посланиях к матери он не таился и подробно описывал, как регулярно составляет квинтеты, квартеты и дуэты с местными музыкантами.

Осенью 1860 Менделеев, Бородин и приехавший Зинин побывали на Международном конгрессе химиков в Карлсруэ, а на зиму Александр перебрался в Париж и работал в лаборатории знаменитого химика Шарля Вюрца. Во Франции он также взял у стеклодувов несколько уроков, дабы самому делать мензурки, цилиндры и колбы. Весной 1861 Бородин посетил Италию, осмотрев предприятие по производству борной кислоты и собрав коллекцию лав Везувия для Академии. После этого он возвратился в Гейдельберг, куда в то же время прибыла на лечение пианистка Екатерина Протопопова. Таланты девушки в музыке были настолько выдающимися, что ученик Шопена Шульгоф и ученик Листа Шпаковский согласились давать ей бесплатные уроки, только бы Екатерина не бросала занятий. Александр Порфирьевич, подгоняемый любопытством, вместе с друзьями отправился к ней знакомиться. Девушка не отказала гостям в удовольствии, исполнив одно из шопеновских произведений. С того вечера Катя и Александр стали неразлучны. К слову, Бородин считался женихом завидным - остроумный, галантный, эффектный, на взлете научной карьеры. Но отчаянные старания кокеток привлечь его внимание разбивались о стену холодной учтивости. Екатерина Протопопова была иной - не стремилась понравиться, не жеманничала. Совместное музицирование вместе с прогулками по окрестностям Гейдельберга сделали свое дело, - сами не заметив, Бородин и Протопопова влюбились друг в друга. В конце лета они объяснились, однако счастье их продлилось недолго - девушка страдала туберкулезом, и уже в сентябре ее здоровье резко ухудшилось. Доктора посоветовали обеспокоенному Александру Порфирьевичу немедленно увезти невесту в теплые края.

Всю осень и зиму молодые провели в городе Пизе, где химики Тассинари и Де Лука любезно предложили Бородину воспользоваться их лабораторией. За границей молодые люди оставались до сентября 1862, после чего возвратились в Россию. Свадебные мероприятия пришлось отложить до следующего года - к тому времени должно было закончиться строительство нового здания Медико-хирургической академии, в котором Александру Порфирьевичу обещали квартиру. Катя уехала к матери в Москву, а Бородин, утвержденный в должности адъюнкт-профессора, погрузился в служебные дела. Жалованье адъюнкт-профессора составляло семьсот рублей в год, и Бородин, понимая, что на эти деньги достойно содержать семью невозможно, принялся искать подработки. Таковые скоро нашлись - ученый занялся переводами научных книг, а также взялся читать курс химии в двух академиях: Михайловской артиллерииской и Лесной.

Поздней осенью 1862 на музыкальном вечере, устроенном врачом Сергеем Боткиным (знаменитый терапевт являлся музыкантом-любителем и играл на виолончели), состоялось судьбоносное знакомство Александра Порфирьевича с композитором Милием Балакиревым. Последний к этому времени возглавлял группу юных композиторов, в которую входили Модест Мусоргский, Николай Римский-Корсаков и Цезарь Кюи. Все они относили себя к поборникам русского национального искусства, являясь противниками «немецкой партии». Встреча с Балакиревым совершила в Александре переворот. Чересчур требовательный к себе, он считал свои работы дилетантскими, однако Милий Алексеевич заставил Бородина поверить, что музыка является его призванием. Результат бесед не заставил себя ждать - Александр Порфирьевич задумал симфонию.

В апреле 1863 Бородин и Протопопова обвенчались. По их обоюдному желанию свадебные торжества не проводились, и событие было отмечено в семейном кругу. К осени супруги наконец-то перебрались в обещанную квартиру недалеко от Литейного моста. Необходимо отметить, что четырехкомнатные апартаменты поражали бестолковой планировкой, впоследствии доставлявшей их обитателям множество неудобств. Комнаты соседствовали с учебными кабинетами и химическими лабораториями, выходя к тому же в общий коридор, в котором в любое время суток можно было встретить служителей Академии, преподавателей или студентов. Впрочем, быт не получалось наладить и по иной причине - молодая жена оказалась никудышной хозяйкой.

В 1864 Зинин стал директором химических работ, а Бородин получил звание ординарного профессора и принял все дела лаборатории и кафедры. Несмотря на огромную загруженность, не бросил он и собственных изысканий, занявшись продуктами уплотнения альдегидов. Работавший со студентами в одной лаборатории (своего кабинета ученый не имел) он пользовался у них огромной любовью. Один из них вспоминал: «Бородин был всегда готов прервать всякую собственную работу без раздражения, без нетерпения, дабы ответить на предлагаемые вопросы... Каждый мог подойти к нему со своими соображениями, проблемами, идеями, не боясь пренебрежения, высокомерного приема, отказа. Редкие вспышки раздражения его вызывались только небрежным отношением к делу...».

Находясь во власти лабораторных работ, Александр Порфирьевич мог по несколько недель не приближаться к фортепиано, чем чрезвычайно расстраивал «музикусов», упрашивавших «алхимика» (прозвище Бородина) взяться за партитуру. Сам же ученый в шутку звал себя «воскресным музыкантом», так как чаще всего давал сочинительству волю именно в выходные. В будни же лишь болезнь могла его заставить отвлечься от науки. Интересное свидетельство о том, как Александр Порфирьевич концентрировался на работе, оставила его жена Екатерина Сергеевна: «В такие минуты он улетал от земли. Мог сидеть по десять часов подряд, мог совсем не спать, не обедать. А когда отрывался, то долго не мог прийти в нормальное состояние. Тогда его ни о чем нельзя было спрашивать, обязательно бы ответил невпопад». Хоть и медленно, но все же продвигались вперед работы над Первой симфонией. Готовые куски партитуры автор показывал друзьям, с трепетом слушая критические замечания. Однако гораздо чаще Бородина засыпали восторженными комплиментами. В конце 1866 симфония была закончена. Кружок ликовал - вместе с произведением родился еще один выдающийся русский композитор!

1860-ые годы были в жизни Александра Порфирьевича самыми счастливыми. Удачно складывалась его научная карьера - из изокапринового спирта он сумел получить изокаприновую кислоту. В это же время Бородин вместе с другими знаменитыми учеными-естественниками принял участие в создании Русского химического общества, которое было открыто в 1868. В 1867 Александр Порфирьевич «смикшировал» оперетку «Богатыри», высмеивавшую условности и штампы опер Верди, Россини, Мейербера. Получился довольно остроумный музыкальный коллаж, обращенный против засилья в русской музыке «иностранщины». Первая же крупная победа Бородина-композитора состоялась в начале января 1869 и была связана с исполнением его симфонии в стенах Михайловского дворца на концерте Русского музыкального общества. Балакирев, стоявший за дирижерским пультом в тот вечер, вспоминал: «Все части вызвали у публики горячее сочувствие, и после финала автора вызывали несколько раз». Окрыленный успехом Бородин тут же решил написать Вторую симфонию, однако в апреле месяце переключился на более грандиозный замысел - оперу. После долгих поисков «русских сюжетов» критик Владимир Стасов предложил ему сценарий на основе «Слова о полку Игореве». Композитор отвечал: «Мне сюжет этот ужасно по душе, однако будет ли по силам? Не знаю, но волков бояться, в лес не ходить. Я попробую».


Основатели Русского Химического Общества. 1868

Удивляет природная энергия Александра Порфирьевича, которой хватало на ту сумасшедшую жизнь, какую ему приходилость вести. Нужно было обладать воистину богатырской мощью, дабы все успевать - сочинять, читать лекции, ставить опыты, принимать экзамены, встречаться с «химикусами» и «музикусами», посещать академзаседания, заказывать лабораторное оборудование, составлять донесения и отчеты для Академии и выполнять еще дюжину лишенных всякого смысла дел, входящих в его должностные обязанности. Сам Бородин писал: «Просто не замечаю, как время летит. Придет суббота - удивляюсь, куда это неделя подевалась; ведь кажется, вчера был понедельник...». Семейная жизнь ученого складывалась не так, как ему некогда мечталось. Александр Порфирьевич страстно любил Екатерину Сергеевну, однако они подолгу находились в разлуке - его жена не переносила петербургский сырой климат и предпочитала находиться в Москве всю весну, лето и осень. Стремясь «заговорить» тоску, композитор писал ей почти каждый день. В его посланиях ясно сквозила досада и грусть: «Да и что это за наше существование бездомное. Точно какие-нибудь бобыли, женатые холостяки...». Когда наступала долгожданная зима, его ненаглядная Катенька перебиралась в Санкт-Петербург, однако с ее появлением кавардак в доме лишь увеличивался. Она честно старалась обустроить квартиру, однако от суетливых хлопот ни уюту, ни порядку не прибавлялось. Помимо прочего Екатерина Сергеевна вела ночной образ жизни и спать ложилась не раньше четырех часов утра, мешая отдыхать и мужу. Много проблем доставляло Бородину и состояние здоровья «Катеньки». Сама же больная и не думала себя беречь - много курила и босиком ходила по холодному полу, чем приводила композитора в отчаяние, поскольку при ее легких это выглядело настоящим самоубийством.

Александр Порфирьевич никогда не интересовался политикой, однако внимательно следил за тем, что происходит в стране. Симпатии его при этом были на стороне демократического лагеря. В 1870 Бородин сочинил на собственные стихи балладу «Море», речь в которой шла о юном революционере, возвращающимся из изгнания домой и погибающим у родных берегов в ходе разыгравшегося шторма. Аллюзия на реальность была настолько очевидна, что цензоры обязательно бы ее запретили. Бородин, осознав это, перенес время действия в прошлое, сделав героем «Моря» плывущего с добычей домой молодого человека. Однако бунтарский дух был сохранен в балладе, и она стала очень популярной у молодежи. В это же время обрела окончательную форму и уже давным-давно сочиненная в голове композитора Вторая симфония, за которой впоследствии закрепилось стасовское наименование - «Богатырская». К весне 1872 Александр Порфирьевич записал ее в фортепианном изложении.

В мае 1872 на заседании Русского химического общества Бородин поведал о том, как у него в опытах с уксусным альдегидом получилось новое вещество - альдоль. Данная реакция была названа альдольной конденсацией, за ней химик видел большое будущее, однако отказался от дальнейших исследований, узнав, что подобной темой занимается француз Шарль Вюрц. На все вопросы: «Почему?», Александр Порфирьевич с горечью отвечал: «Моя лаборатория едва существует, и у меня нет помощников, а между тем Вюрц работает в двадцать рук и имеет огромные средства». К слову, с нехваткой сотрудников, реактивов, приборов и денег ученый сталкивался регулярно. Дело доходило до того, что ему приходилось за счет личных средств нанимать в лабораторию дополнительных сотрудников или распродавать собственное серебро, дабы студенты могли вести химические исследования. Таким образом, скрепя сердце, Бородин вернулся к исследованию амаринов, которые привлекли его внимание еще в 1850-ых годах. Но, несмотря на сложности, со временем вокруг Александра Порфирьевича образовалась целая научная школа. Летом 1873 он со своими учениками посетил Четвертый съезд русских естествоиспытателей, прошедший в Казани. Эта путешествие обернулось триумфом, Бородин писал домой: «В химической секции было множество интересных сообщений, и между ними мои, скажу не хвастаясь, были одними из самых видных... Это сильно выдвинуло лабораторию нашу во мнении химиков и не химиков».

В ноябре 1872 в Санкт-Петербурге при Медико-хирургической академии были открыты Женские врачебно-акушерские курсы. Участие в их организации приняли такие видные ученые как Менделеев, Бекетов, Сеченов, Боткин, а также Бородин. Кроме того Александр Порфирьевич был поставлен преподавать курсисткам химию. Впрочем, дело лишь чтением лекций не ограничилось - добросердечный ученый взялся опекать студенток, защищая их от нападок обывателей и чиновников, выбивать им стипендии, помогать после окончания учебы найти работу. На посту казначея Общества для пособия слушательницам педагогических и медицинских курсов он устраивал вечера-концерты для сбора средств. Спустя много лет бывшие курсистки, с теплотой вспоминая профессора, отмечали его забавную привычку на лекциях обращаться к ним не по имени-фамилии, а «по голосу» - контральто, меццо-сопрано, сопрано...

В 1874 в отставку ушел Николай Зинин, и Александр Порфирьевич возглавил кафедру химии в Медико-хирургической академии. Нагрузки ощутимо прибавилось, но поглощенный общественной деятельностью и связанный академической рутиной Бородин умудрялся находить время и для музыки. В 1874 он вернулся к работам над оперой, одновременно сочиняя Первый струнный квартет и дорабатывая Вторую симфонию. Лучше всего писалось в то время, когда композитор недомогал и не ходил на службу. Александр Порфирьевич добродушно замечал: «На этом основании музыкальные товарищи мои, вопреки обычаям, желают мне постоянно болезни...».

Необходимо отметить удивительную отзывчивость Бородина - несмотря на стесненное финансовое положение, он и его супруга старались оказать помощь всем, кто за нею обращался. Римский-Корсаков вспоминал: «Их квартира часто служила пристанищем для разных родственников, приезжих или бедных, заболевших или даже сошедших с ума. И Бородин с ними возился, лечил, возил в больницы, посещал их там. ...Частенько играть на фортепьяно было нельзя, поскольку в соседней комнате кто-нибудь спал... Сам Александр Порфирьевич спал немного, однако спать мог, где попало и на чем угодно. Мог обедать дважды в день, а мог - совсем не обедать. И то, и другое случалось с ним часто». Нерастраченное родительское чувство (своих детей Бородины так и не завели) изливалось на слушательниц курсов, студентов и воспитанниц - супруги взяли четырех девочек на содержание. Кроме того на правах духовного сына жил у них Александр Дианин, любимый ученик, будущий преемник Александра Порфирьевича в делах кафедры.

На летних вакациях в 1870-ых годах Бородины старались уезжать из города. Особенно супругам понравилось во Владимирской губернии в селе Давыдове, где они жили три сезона с 1877 по 1879. Опьяненный свободой, получивший в кои-то веки возможность организовывать день так, как ему вздумается, Александр Порфирьевич импровизировал на фортепиано, часами писал за своей конторкой или, облачившись в мужицкие сапоги и крестьянскую рубаху, помогал убирать сено крестьянам.


А. П. Бородин. Портрет работы Ильи Репина (1888)

Весной 1877 Бородина избрали в академики, а летом он вместе с учениками Гольдштейном и Дианиным отправился в Иенский университет, в котором его «птенцы» намеревались писать диссертации. Путешествие в Германию принесло композитору памятное знакомство с Ференцем Листом. Выдающемуся пианисту-виртуозу девятнадцатого века так понравились бородинские произведения, что он занялся их популяризацией в Германии. Сам же Александр Порфирьевич вернулся на родину и зимой 1879 взялся за свою последнюю научную работу - разработку способа определения азота в мочевине.

К началу 1880-ых таланты Бородина раскрылись во всем великолепии. Он завоевал имя в ученых кругах Европы и России, его знали как автора прекрасных романсов и симфоний. В 1880 композитор представил симфоническую поэму «В Средней Азии», поразившую публику живописной образностью музыки. Второй струнный квартет Бородина, написанный в 1881 и посвященный жене, оказался менее удачным - заслуженное признание он получил лишь после смерти автора. В целом же его творческая активность стала угасать - нарастало чувство усталости, а кроме того от партитур Александра Порфирьевича отвлекала теперь не только служба, но и участие в различных общественных организациях. Бородин взял на себя работу с симфоническим оркестром и студенческим хором, которые сам же при Академии и организовал. На состоянии композитора сказывались и личные потери - в 1880 умер Зинин, в 1881 не стало его близкого друга Мусоргского.

Политика Александра III, взошедшего весной 1881 на трон, отбросила страну назад. Небывалого размаха достигли полицейские репрессии против студенчества. Особое внимание власти сосредоточили на естественнонаучных институтах, считавшихся рассадниками вредных идей и вольномыслия. Александр Порфирьевич же к студентам, попавшим в беду, относился с отеческой заботой, в любое время суток спеша к ним на выручку. Композитор Михаил Ипполитов-Иванов рассказывал: «В февральскую ночь в два часа ночи у Ильинских раздается звонок и появляется промерзший до последней возможности и занесенный снегом Александр Порфирьевич. Оказывается, что с восьми часов вечера он на извозчике разъезжал по учреждениям, выискивая кого-то из арестованных. ...Делалось это безо всякой рисовки, из чистого чувства человеколюбия». А в 1882 были упразднены Женские врачебные курсы. До последнего Бородин боролся за «дело женского образования», но после того, как в 1885 ему довелось наблюдать за окончательным «разорением» химической лаборатории курсов, сдался.

Летом 1885 композитор по приглашению его большой почитательницы графини Луизы де Мерси-Аржанто, организовавшей в Бельгии русские концерты, выехал за границу. Выбрав момент, Бородин побывал в Веймаре у Листа, а затем пожил в замке Аржанто. Радушный прием, устроенный ему бельгийцами, подтолкнул композитора к написанию романса «Чудный сад». Счастливый и отдохнувший он вернулся в Россию, где все снова понеслось по накатанной колее. Друзья торопили его с оперой, браня за медлительность, а Александр Порфирьевич раздражался в ответ - бессмысленная и бесконечная круговерть дел начинала ему действовать на нервы. Все чаще он стал задумываться об отставке, однако ученый прекрасно понимал, что стоит только выйти на пенсию, как сразу же придется уезжать в места, «где дешевле», поскольку на профессорскую пенсию в Санкт-Петербурге было не прожить и «музыкой хлеба не достать».

Зимой 1886 композитор в последний раз выехал за границу, и вместе с Цезарем Кюи присутствовал на открытии нового цикла русских концертов. А в июне этого года от водянки чуть не умерла Екатерина Сергеевна. Четыре дня Александр Порфирьевич, моля о чуде, просидел рядом с ней. К изумлению врачей, находивших женщину безнадежной, супруга композитора пошла на поправку, но для самого Бородина переживания не прошли бесследно. Осенью, как будто что-то предчувствуя, он старался уделять больше времени опере, однако вскоре опять завяз в болоте канцелярщины. Меценат Митрофан Беляев предложил Александру Порфирьевичу купить право издания «Князя Игоря» за небывалую по тем временам цену в три тысячи рублей (обычная цена была рублей шестьсот). Таким образом, друзья хотели подтолкнуть работу над оперой, от которой они «лезли на стены от восторга». К сожалению, планам этим не суждено было исполниться - опера, над которой Бородин работал в общей сложности восемнадцать лет, осталась незаконченной.

У профессоров Академии имелась давняя традиция - устраивать домашние костюмированные вечера. Александр Порфирьевич, любивший с детства танцевать, с удовольствием принимал в них самое активное участие. На масленицу 1887 он решил порадовать гостей, представ перед ними в синих шароварах и в шерстяной красной русской рубахе. Весь вечер он лихо отплясывал, а ближе к полуночи в ходе шутливой беседы с приятелями внезапно на полуслове замолк и рухнул на пол. Причиной смерти стал разрыв сердца. Это случилось 27 февраля. Через два дня Бородина похоронили. Последний покой великий ученый и композитор обрел в Александро-Невской Лавре рядом с Модестом Мусоргским. Спустя всего четыре месяца скончалась Екатерина Сергеевна.

После себя Бородин оставил не так много произведений, но среди них нет слабых. Его солнечная и жизнерадостная укорененная в фольклорных традициях музыка, проникнутая верой в способности человека, и ныне воспринимается как торжественный гимн величию русского народа. Сразу после смерти композитора Николай Римский-Корсаков, Александр Глазунов и Владимир Стасов забрали недописанные партитуры, неоконченные куски и музыкальные черновики оперы. Стараясь относиться к материалу предельно бережно, руководствуясь пожеланиями Бородина, сохраняя авторский стиль и замысел, друзья-музыканты за три года дописали «Князя Игоря». В конце октября 1890 в Мариинском театре прошла премьера оперы. Свободных мест не было, а после финальных аккордов стены содрогнулись от оглушительных оваций. В 1898 «Князь Игорь» появился в репертуаре Большого театра, а в начале двадцатого века опера начала свое триумфальное шествие по сценическим площадкам мира.

Если бы Бородин не писал музыку, то все равно остался в истории отечественной науки как выдающийся ученый-естественник. Александр Порфирьевич опубликовал свыше сорока научных работ и первым в лабораторных условиях синтезировал органическое соединение, включающее фтор. Сегодня подобные соединения широко применяются в промышленности, к примеру, из них производят покрытие тефлоновой посуды. Самое же существенное его открытие - реакция конденсации альдегидов. Получаемые в итоге этой конденсации альдольные смолы используются в автомобильной, электротехнической, мебельной, лаковой промышленности, а также в процессе изготовления ценных пластмасс. Интересно, что партитуры Бородина до сих пор находятся в отличном состоянии благодаря уникальному «покрытию» на основе яичного желтка, которое изобрел композитор. Пару раз Александр Порфирьевич выступил в роли ученого-бальнеолога, в результате чего были основаны два лечебных учреждения - санаторий и бальнеогрязевой курорт, существующие и по сей день.

По материалам сайта http://mus-info.ru/ и еженедельного издания «Наша история. 100 великих имен».

Александр Порфирьевич Бородин (1833 — 1877) был одним из немногих людей нового времени, сумевших добиться выдающихся достижений в двух диаметрально противоположных областях. Доживи он до 1960-х годов, его бы позабавили споры физиков и лириков. Скорее всего, он не понял бы самого предмета спора. По крайней мере, его жизнь, в которой нашлось место и великим музыкальным произведениям, и выдающимся научным открытиям, никак не свидетельствует о наличии непримиримого противоречия между научным и творческим складами ума.

1. Александр Бородин был незаконнорождённым сыном грузинского князя и дочери военного. Князь не мог признать мальчика своим сыном, но принял в его судьбе большое участие, а перед смертью выдал мать будущего композитора замуж, маленькому Саше дал вольную (его просто были вынуждены при рождении записать крепостным), и купил им дом.

2. Авдотья Константиновна, мать мальчика, не чаяла в нём души. Путь в гимназию Александру был закрыт, но его домашним обучением занимались лучшие педагоги. А когда пришла пора получать высшее образование, мать дала взятку, и чиновники Казённой палаты записали Александра Бородина купцом. Это позволило ему сдать экзамены за гимназический курс и записаться в Медико-хирургическую академию вольным слушателем.

3. Способности Александра проявились очень быстро: в 9 лет он уже писал сложные музыкальные произведения, а годом позже серьёзно увлёкся химией. Кроме того, он неплохо рисовал и лепил.

4. После окончания академии Бородин был всецело поглощён химией, вспоминая о музыке разве что во время посещения театров. Вернуло его интерес к музыке знакомство с Екатериной Протопоповой. Красавица-пианистка тяжёло болела и вынуждена была лечиться в Европе. Бородин сопровождал Екатерину во время её поездки в Италию, благо тамошняя химическая школа вызывала в нём профессиональный интерес. Молодые люди закономерно сблизились и обручились.

5. Супруга Бородина страдала тяжёлой формой астмы. Даже при полном соблюдении режима у неё иногда случались тяжёлые приступы, по время которых муж выступал и в роли врача, и в роли сиделки.

6. Бородин всю жизнь считал себя химиком, а к музыке относился как к хобби. Но в России наука — не самый лучший путь к материальному благополучию. Поэтому даже уже будучи академиком Медико-хирургической академии, Бородин подрабатывал преподаванием в других вузах и делал переводы.

7. С ещё меньшим пиететом относились к увлечению Александра Порфирьевича музыкой его коллеги. Открывший Бородину дорогу в большую химию выдающийся учёный Николай Николаевич Зинин считал, что музыка отвлекает учёного от серьёзной работы. Причём отношение Зинина к музыке не изменилось даже после триумфальной премьеры Первой симфонии Бородина.

Н. Н. Зинин

8. В мире Бородин известен как композитор, о его занятиях химией, несмотря на 40 научных работ и реакцию, названную его именем, знают только специалисты.

9. Ноты Бородин записывал карандашом, а чтобы они подольше сохранялись, обрабатывал бумагу яичным белком или желатином.

10. Бородин входил в «Могучую кучку» — известную пятёрку композиторов, стремившихся воплотить в музыке русскую национальную идею.

11. Александр Порфирьевич написал две симфонии и два квартета. Все эти произведения были одними из первых в России в своих жанрах.

12. Над своим величайшим произведением — оперой «Князь Игорь» — композитор работал почти два десятилетия, но так и не успел закончить свой труд. Завершили работу и сделали оркестровку А. Глазунов и Н. Римский-Корсаков. Опера была впервые исполнена в 1890 году — через три года после смерти Бородина — и имела грандиозный успех.

Современная постановка оперы «Князь Игорь»

13. Учёный и композитор был известен и своей общественной работой. Он активно работал на Женских врачебных курсах при Военно-медицинской академии, и протестовал против их ликвидации. Причина ликвидации было просто смехотворна: военные решили, что женские курсы — не их профиль (хотя 25 выпускниц участвовали в русско-турецкой войне). В Военном министерстве обещали сохранить финансирование. Петербургская городская дума решила, что на сохранение курсов потребуется 15 000 рублей вместо 8 200, обещанных военными. Объявили подписку, по которой собрали 200 000 рублей. Курсы, как легко догадаться по размерам суммы, приказали долго жить.

14. Александр Порфирьевич Бородин был человеком крайне рассеянным. Есть немало историй об этом, и многие кажутся утрированными. Но вот то, что он регулярно путал номера лекционных аудиторий и рабочие дни с выходными, правда. Впрочем, у такой рассеянности может быть вполне прозаическое объяснение: кроме занятий химией и музыкой ему часто приходилось не спать ночами, ухаживая за больной женой.

15. 15 февраля 1887 года Бородин по случаю Масленицы собрал в своей служебной квартире множество друзей. В ходе веселья Александр Порфирьевич схватился за грудь и упал. Несмотря на присутствие сразу нескольких известных медиков, спасти его не удалось. Впрочем, от последствий обширного инфаркта медикам и сейчас удаётся спасти далеко не всех.

Последним. Это было году, в год открытия Бесплатной музыкальной школы, когда у каждого из друзей под влиянием Балакирева и Стасова уже окончательно сложились передовые взгляды на жизнь.

Встреча их состоялась в доме Боткина - известного врача, профессора Медико-хирургической академии и страстного любителя музыки. Александр Порфирьевич только что возвратился из-за границы. Вместе с известными учеными Сеченовым и Менделеевым он был командирован в Германию для научных исследований и для участия в Международном химическом конгрессе.

Видный русский ученый, профессор Медико-хирургической академии, Бородин оказался великолепно образованным музыкантом. Он с детства играл на фортепьяно, флейте и виолончели и в девять лет уже пробовал сочинять инструментальные пьесы. В студенческие годы он с головой ушел в книги, лабораторные опыты, в химические исследования, музыке оставались лишь немногие часы отдыха. Бывало, в дождь, в слякоть шел он пешком через весь город со своей флейтой или виолончелью, чтобы провести вечер среди любителей музыки, поиграть самому в квартете или квинтете. И если была возможность послушать симфонический оркестр, счастью юноши не было предела.

Ему нравилось сочинять музыку, но из скромности он сочинений своих посторонним не показывал, застенчиво называл себя «композитором, ищущим неизвестности». «Мне как-то совестно сознаваться в своей композиторской деятельности, - говорил Бородин. - Оно и понятно. У других она прямое дело, обязанность, цель жизни - у меня отдых, потеха, блажь, отвлекающие меня от прямого моего настоящего дела - профессуры, науки»...

Балакирев своим гениальным чутьем открыл в Бородине талант композитора. Он начал бороться с химией, надеясь отнять Бородина у науки, завоевать для России нового великого композитора.

Александр Порфирьевич был старше Балакирева на четыре года, но авторитет Балакирева - блестящего музыканта и знатока классической и современной музыки, его страстная убежденность и умение убеждать - заставили Бородина по-новому взглянуть на свои музыкальные сочинения. Милий и остальные «кучкисты» очень высоко оценили их. Имели они успех и у публики. Всеобщее одобрение рождало новые планы, поддерживало стремление работать.

В конце семидесятых годов у балакиревцев появился новый сильный союзник - Ференц Лист . Со свойственной ему горячностью и активностью Лист приветствовал появление балакиревского направления в русской музыке. Благодаря Листу сочинения Балакирева, Бородина, Римского-Корсакова , Мусоргского стали скоро известны в Европе. И когда Бородин, находясь в научной командировке в Германии в 1877 году, решил посетить великого музыканта, Лист встретил его как давнего знакомого, засыпав одобрительными восклицаниями: «Вы сочинили прекрасную симфонию!.. Я - в восторге, - всего два дня тому назад я играл ее...», «Не слушайте, пожалуйста, тех. кто вас удерживает от вашего направления: поверьте, вы на настоящей дороге...»

Больше у Бородина не было сомнений - он композитор; музыка - его призвание.

А наука, химия? Открытия, которые он сделал и которые еще впереди? Опыты в лаборатории, без которых для него тоже не было жизни? Как ни сердились, ни огорчались балакиревцы, мягкий, добродушный, застенчивый Бородин остался непреклонен и тверд: химия не уступила места музыке, а только потеснилась.

Обижался и возмущался Балакирев... Шумел Стасов, подгонял, уговаривал, сердился... Римский-Корсаков предлагал свою помощь, оркестровал, записывал, дописывал...

Чтобы не тратить времени на переписывание нот, наскоро набросанных карандашом, Александр Порфирьевич изобрел свой способ закреплять карандаш на бумаге: покрывал листы яичным белком и просушивал их. Когда в квартире ученого на удивление посторонним по всем комнатам натягивались веревки и на них, словно белье, развешивались бумажные листы, друзья из «Могучей кучки» радовались: Бородин снова с ними - работает!

«Милий уморителен! - рассказывает Бородин в письме к жене. - Я тебе писал, что он давно дуется на меня и сух, сердит и порой придирчив ко мне. Прихожу к Людме (сестра Глинки Л. И. Шестакова. - Прим.ред. ) - Милия узнать нельзя: раскис, разнежился, глядит на меня любовными глазами и, наконец, не зная, чем выразить мне свою любовь, осторожно взял меня двумя пальцами за нос и поцеловал крепко в щеку. Я невольно расхохотался!.. Корсинька рассказал ему, что я пишу симфоническую штуку и наигрывал ему кое-что из нее...»

Так под натиском балакиревцев появились на свет лучшие произведения Бородина: Первая и Вторая («Богатырская») симфонии, романсы на собственные тексты (у Бородина был и дар поэта) - «Спящая княжна», «Песня темного леса», «Море», «Морская царевна», симфоническая картина «Средняя Азия», две части Третьей симфонии и, наконец, дольше других рождавшаяся и так и незаконченная опера «Князь Игорь».

Романс "Для берегов Отчизны дальной" (музыка А. Бородина, слова А. Пушкина)

Исполняет Дмитрий Хворостовский

Написать оперу на сюжет из русской истории было заветной мечтой Бородина. По предложению Балакирева он взялся сначала за «Царскую невесту», но быстро охладел к ней. Потом этот сюжет увлек Римского-Корсакова, и он написал прекрасное произведение. Но это была опера историко-бытовая, лирическая. А Бородина тянуло к героическому, к рассказу о богатырях русских, об их подвигах, об их любви к родине. Он попросил Стасова придумать ему сюжет для оперы.

Владимир Васильевич потерял покой - все искал подходящий сюжет в русской истории И когда однажды он взялся за «Слово о полку Игореве», сразу пришла уверенность - это то, что нужно Бородину. Игорь - яркая, благородная, героическая натура. Ярославна - нежная, любящая и сильная духом русская женщина.

Плач Ярославны из оперы "Князь Игорь" (акт 4)

отрывок из фильма-оперы "Князь Игорь" ("Ленфильм", 1969, режиссер Р.Тихомиров).
В роли Ярославны - Н. Пшенная, поет Т. Милашкина

Кончак - дикий, смелый предводитель половцев. Столкновение русских войск с врагами-кочевниками. Поэтический образ Баяна - певца славы русской земли... И Стасов не ошибся. «Мне этот сюжет ужасно по душе, - писал ему Бородин.- Будет ли по силам? - не знаю. Волков бояться - в лес не ходить. Попробую».

Ария Игоря из оперы "Князь Игорь" (2 акт)

отрывок из фильма-оперы "Князь Игорь" ("Ленфильм", 1969, режиссер Р. Тихомиров).
В роли Игоря - Б. Хмельницкий, поет В. Киняев

Теперь-то мы знаем, что сюжет был Бородину по силам. Но не по времени, которым он не располагал.

Стасов ночи не спал, выискивая летописи, документы древней Руси, чтобы подготовить для Александра Порфирьевича весь нужный материал. Работая над планом либретто, Бородин углубился в многотомные исторические книги, летописи, искал записи древних русских и половецких мелодий: и в музыкальном творчестве Бородин оставался ученым.

Композитор был увлечен своим «Князем Игорем». Он мечтал создать нечто подобное «Руслану и Людмиле» Глинки. Его тянуло, как он сам говорил, «к пению, к кантилене... к формам более законченным, круглым, более широким». «Голоса, - писал Бородин, - должны быть на первом месте, оркестр - на втором». С восторгом встречали друзья каждый номер оперы - арии, дуэты, хоры, танцы. Но ждать приходилось долго, иногда годы.

Половецкие пляски из оперы "Князь Игорь" (2 акт)

Бородин жил в бесконечном потоке увлекательных научных исследований, беспокойных, но важных общественных дел, в заботах о семье, о нуждающихся студентах, товарищах, родных, о заработке, который щедро тратился на окружавших его людей. В последние годы жизни он много сил отдал Высшим медицинским курсам. Вместе с другими передовыми деятелями науки с трудом добился от правительства разрешения открыть эти курсы. Денег на их организацию правительство не отпустило, и все профессора решили первый год читать лекции бесплатно. С трудом, разными путями добывались средства, необходимые для поддержания работы курсов. Долгое время Бородин был их казначеем, он делал все, чтобы наладить работу первого в России и Европе высшего женского учебного заведения.

Друзья и врачи советовали Бородину поберечь сердце, отдохнуть, отказаться от части служебных обязанностей. Но он не мог стать другим - он все с той же щедростью отдавал свои силы, знания, доброту родине, людям.

Его богатырский организм не выдержал такого напряжении. В пятьдесят четыре года, в расцвете творческих сил, Бородин умер от разрыва сердца, так и не успев закончить «Князя Игоря» и Третью симфонию, восхищавшую его друзей. Римский-Корсаков, Стасов, Глазунов с помощью семьи Бородина и любимого его ученика-химика А. П. Дианина по листкам, по клочкам нотных записей, а иногда и по памяти собрали, записали и восстановили все, что можно было восстановить в музыкальном наследии композитора.

Римский-Корсаков, неутомимо следивший за работой Бородина, и Глазунов, обладавший редкой музыкальной памятью, восстановили полностью «Князя Игоря». Они сделали это так бережно, с такой любовью и с таким глубоким чутьем, что никто теперь и не замечает, что опера не была закончена автором, что писал он ее урывками почти двадцать лет.

Незадолго до смерти Бородин сочинил финал своей Третьей симфонии.

«Он довольно долго гремел за стеной, играя эту могучую музыку, - вспоминает А. П. Дианин, - потом перестал играть и через несколько мгновений появился в лаборатории взволнованный, со слезами на глазах.

«Ну, Сашенька, - сказал он, - я знаю, что у меня есть недурные вещи, но это - такой финалище... такой финалище...» Говоря это, Александр Порфирьевич прикрывал одной рукою глаза, а другою потрясал в воздухе... От этого финала не сохранилось ни одной строчки - ничего не было записано».

Великая щедрость души Бородина, его не знавшая границ доброта и редкая одаренность лишили нас многих прекрасных творений, которые мог бы еще подарить миру гениальный композитор Бородин.

Но он прожил свою жизнь красиво и остается в памяти людей не только великим Композитором, но и великим Человеком.

Такие люди рождаются раз в сотню лет – можно с уверенностью сказать об Александре Порфирьевиче Бородине, ведь круг его интересов, знаний и умений настолько велик, что становится очевидно: это не простой человек, это истинный гений.

Ещё одна особенность – таланты Бородина практически невозможно рассматривать в отрыве друг от друга. Бородин-композитор, Бородин-химик, просветитель, поэт - не просто грани одной личности, а словно детали мозаики, дополняющие и поддерживающие друг друга. И, кажется, если бы изъять из этого списка какую-то одну черту, то и остальные станут не в полной мере яркими, выдающимися, гениальными.

Краткую биографию Александра Бородина и множество интересных фактов о композиторе читайте на нашей странице.

Краткая биография Бородина

История рождения Александра Порфирьевича необычна для современных реалий, однако в XIX веке подобные случаи встречались сплошь и рядом. Его отец, 62-летний грузинский князь Лука Степанович Гедианов (Гедеванишвили), вступил во внебрачную связь с 20-летней Авдотьей Константиновной Антоновой, дочерью военного, в 1833 году в Санкт-Петербурге. Разница в возрасте и общественное мнение не смогли повлиять на чувства. Супруга Гедианова проживала в Москве, но возможности разорвать брак с ней не представлялось.


Рожденного 12 ноября 1833 года мальчика князь назвал Александром и записал сыном своего камердинера, Порфирия Бородина. Чуть позже Лука Степанович устроил брак Авдотьи с военным врачом Х. Клейнеке, чтобы упрочить ее положение в обществе. В детстве Александру было настрого наказано называть Авдотью тетей при посторонних, ведь мальчика представляли всем как ее племянника. Однако любовь, которую дарила Дуняша сыну, была поистине материнской, и порой даже находилась на грани здравого смысла.


Лука Степанович умер в 1843 году, предварительно оформив своему «крепостному» вольные документы. Авдотья же с самого раннего детства вплотную занялась образованием сына, нанимала прекрасных учителей и гувернеров для Сашеньки. С первых же уроков особенное внимание мальчика привлекла музыка. Он стал развиваться в этом направлении, и вскоре уже создал несколько собственных произведений. Авдотья Константиновна позаботилась о том, чтобы эти первые пьесы были изданы, и тогда музыкальные критики впервые услышали о 16-летнем композиторе. Помимо музыки Александр живо интересовался химией – наукой в тот момент молодой, чем приводил мать в состояние ужаса: комната подростка была заставлена странными склянками и колбами, а смелые эксперименты грозили пожаром.


Согласно биографии Бородина в 17-летнем возрасте остро встал вопрос о дальнейшем обучении Александра. Естественно, что с его крепостной «родословной» пути в науку были заказаны. Однако любящая мать и тут нашла выход: за приличную взятку Сашу записали купцом Третьей гильдии. Не самый высокий титул, но его обладатель все же получал право на поступление в медико-хирургическую академию, которым Бородин успешно воспользовался. В академии Александр проявил себя очень талантливым студентом, его наставником стал знаменитый химик Николай Зинин. Не бросал он и музыкальные занятия, играя на различных инструментах, посещая концерты и, конечно, сочиняя.

Увлечение медициной и отъезд за границу


По окончании академии в 1856 году Бородин получил должность ординатора Военно-сухопутного госпиталя, а также поступил ассистентом на кафедру общей терапии и патологии, возглавляемую профессором Здекауэром. Все наставники прочили ему славу великого доктора, однако работа в госпитале не пришлась по душе ранимому Александру: на него наводил ужас вид истерзанных тел и тяжелобольных пациентов.

Испытание закончилось новым витком карьеры: в 1859 году начинающему исследователю дали направление в Гейдельберг для повышения квалификации. В то время там сложился так называемый «Гейдельбергский кружок» из нескольких выдающихся русских деятелей науки, в том числе И. Сеченова и Д. Менделеева. Бородин с его живым умом и многочисленными талантами легко вписался в этот «островок вольнодумства», где с интересом обсуждали не только научные новости, но и общественно-политические события, поддерживали идеи Чернышевского и Белинского. В кругу единомышленников по науке он не торопился раскрывать свои музыкальные увлечения, и ограничивался лишь воспроизведением популярных итальянских арий. Но за пределами русского общества с удовольствием играл в дуэтах, квартетах и квинтетах с зарубежными музыкантами.


В 1860 году в компании Менделеева и Зинина Бородин посетил город Карлсруэ, где проходил химический конгресс. Бородин с увлечением путешествует по странам Европы, изучая их культурную и общественную жизнь, получая новые необычные знания и умения. Так, во Франции он научился самостоятельно выдувать из стекла колбы и мензурки, в Италии собрал коллекцию образцов лавы из великого вулкана Везувия, посетил химические предприятия. В этот период Александр также не забывает о своем музыкальном развитии: он побывал на концертах многих популярных композиторов того времени - Берлиоза, Вагнера, Листа, Вебера.

В 1861 году в Гейдельберге происходит судьбоносная встреча Бородина с Екатериной Протопоповой - молодой пианисткой, познакомившей его с творчеством Шопена и Шумана. Молодой ученый был завидным женихом, и многие девушки пытались добиться его расположения. Екатерина же вела себя иначе – искренне и скромно, при этом разделяла музыкальные интересы Бородина. Беседы о музыке вскоре переросли в романтическое чувство, но счастье влюбленных омрачила болезнь Катерины. Чтобы поправить ее здоровье, Бородин по совету врачей увозит невесту в Пизу. В 1862 году влюбленные возвращаются в Россию, и какое-то время проводят в вынужденной разлуке. Бородин в Петербурге получил должность адъюнкт-профессора, параллельно преподавая химию, а Катерина отправилась в Москву, так как климат северной столицы был для нее неприемлем.


Знакомство с Балакиревым и «Могучая кучка»

Осенью 1862 года состоялось еще одно важное знакомство в жизни Бородина. И снова тесная связь медицины и музыки сыграла решающую роль. На одном из музыкальных вечеров в доме С. Боткина, который, помимо своей основной профессии, был еще и большим любителем музыки, Александр оказался в обществе Милия Балакирева. Этот деятель культуры вместе с несколькими единомышленниками развивал в обществе идею русского национального искусства. Бородину и раньше приходили мысли о том, насколько значительно народное творчество, и многие его произведения на тот момент имели в своей основе исконно русские мотивы. На почве такой близости мнений они мгновенно сошлись с Балакиревым , Римским-Корсаковым , Мусоргским , Кюи. Впоследствии их содружество получило название «Могучая кучка ».

Благодаря дружбе с Балакиревым, Бородин утвердился в собственных силах, хотя раньше считал свои произведения посредственными. Милий убедил Александра продолжать композиторскую деятельность, и он принялся за симфонию. Работа над симфонией продвигалась медленно, Александра постоянно подгоняли друзья из «Могучей кучки», ведь основной его деятельностью по-прежнему была химия.

Свое первое значительное произведение композитор закончил в 1867 году, спустя два года симфонию исполнили на концерте, дирижировал оркестром сам Балакирев. Первая симфония получила признание публики и стала своеобразной вершиной творческого пути Бородина - именно в ней нашли воплощение все результаты его творческих поисков и полностью сформировался индивидуальный стиль композитора, особенностями которого явилась яркая энергия, широкий размах, самобытные образы в сочетании с классическим строем музыки.

Вторая половина 60-х годов ознаменована созданием нескольких небольших, но разнообразных произведений – романсов на различные темы. Отличается и звучание песен того периода, каждая из них – это отдельная история, никак не связанная с другими. Слова к нескольким из этих романсов композитор написал сам.

К окончанию 60-х годов Александр Порфирьевич решился начать Вторую симфонию, а также оперу «Князь Игорь ». На эту мысль его натолкнул еще один член «Могучей кучки» В.Стасов, предложив «Слово о полку Игореве» как основу для нового крупного произведения. Сомневаясь в своей способности интерпретировать такой сложный сюжет, он все же взялся за него, подробно изучив все, что было связано со «Словом…», чтобы создать максимально подлинные образы и характеры. К сожалению, сам Александр Порфирьевич так и не смог завершить оперу, и при жизни успел лишь увидеть постановки отдельных ее фрагментов.

Общественная деятельност ь


Личность Бородина отличалась невероятной энергией. Он успевал одновременно заниматься несколькими, причем далеко не двумя или тремя, видами деятельности. При этом все у него блестяще получалось. Сам маэстро признавался, что не замечает, как летят недели. Он успевал создавать злободневные музыкальные произведения, делать химические открытия, читать лекции в двух академиях, редактировать журнал, издавать литература, а также живо интересоваться общественной жизнью и развивать образование.

В ноябре 1872 года при активном содействии Бородина начали работу женские врачебно-акушерские курсы. Александр Порфирьевич сам не только преподавал студенткам, но и всячески пытался оказать им поддержку, устраивая благотворительные концерты, защищал их права, «выбивал» стипендии, содействовал в поиске рабочих мест после окончания курсов.

Современники вообще часто отмечают добросердечность и отзывчивость этого человека: в его доме нередко можно было встретить дальних родственников, приехавших в Петербург на лечение, и каждому он уделял внимание, устраивал в больницы, посещал там и даже иногда сам ухаживал за больными.

Музей А.П. Бородина

Летние каникулы с 1877 по 1879 г. Бородин проводил с супругой в деревне во Владимирской области, куда приглашал его А.Дианин, студент академии, где преподавал профессор. Здесь композитор чувствовал невероятную свободу, а окружающая природа вдохновляла на новые творческие свершения. Именно в Давыдове была написана значительная часть оперы «Князь Игорь». Специально для этой деятельности из столицы было привезено фортепиано.

Летом 1879 года Александр Порфирьевич, вновь приехав в Давыдово, обнаружил там заново отстроенный после пожара хозяйский дом. Именно он сегодня является памятником культуры и вмещает единственный в мире музей великого композитора. Однако в новом строении он прожил недолго, найдя его слишком тесным, и перебрался в один из крестьянских домов. К сожалению, этот дом не сохранился до наших дней.

Здесь, среди живописной природы вблизи поймы реки Клязьмы, Александр Порфирьевич, пожалуй, впервые давал волю своему народному духу. Он надевал простую одежду и отправлялся по соседним сёлам, общался с крестьянами, записывал их песни, а затем включал народные мотивы в свои произведения. Также на творческие всплески повлияло знакомство Бородина с памятниками древнего зодчества, расположенными неподалеку, в частности, с церковью Покрова на Нерли.



Интересные факты о Бородине

  • Первый интерес к музыке проснулся у Бородина в раннем детстве. После посещения Семеновского плаца, где играл военный оркестр, он дома на пианино старательно подбирал по памяти услышанные марши. Чуть позже Авдотья Константиновна наняла солдата из этого оркестра, чтобы преподавать мальчику музыку – одно занятие стоило 10 копеек.
  • Александр был прилежным студентом, он буквально горел медициной и химией. На одном из практических занятий ему нужно было обследовать труп больного. Одно торопливое и неосторожное движение привело к тому, что в его палец впилась мелкая гнилая косточка. Произошло заражение, и оно могло стоить Бородину жизни. К счастью, после длительного лечения, он выздоровел.
  • Особые отношения связывали Александра Бородина и выдающегося русского химика Николая Зинина. В студенческие годы Бородин дерзнул попроситься работать в одной лаборатории со студентами старших курсов. Профессор долгое время приглядывался к молодому человеку, но вскоре отметил его усердие и немалые познания. Зинин стал приглашать его в свою домашнюю лабораторию. Эти визиты скоро переросли в долгие беседы за ужином или чаем на разные научные темы. Именно Бородин стал преемником Зинина, а их дружеско-наставнические отношения продлилось еще много лет.
  • Александр был круглым отличником в академии, все предметы он изучал легко и с интересом. Лишь одна дисциплина у него «не пошла» – Закон Божий. Возможно, студент просто не нашел общего языка со священнослужителем, преподававшим его. Но в итоге именно из-за того, что Бородин «слишком вольно» пересказывал Библию, его выпустили с одним лишь похвальным листом вместо полноценного документа об образовании.
  • Из биографии Бородина мы узнаём, что докторская диссертация, успешно защищенная им в 1858 году, стала первой подобной работой на русском языке. До этого как защитная речь, так и сам текст диссертаций традиционно писались на латыни.
  • Д. Менделеев считал, что Бородину следовало бы бросить занятия музыкой и полностью посвятить себя отечественной науке.
  • Венчание космпозитора с Екатериной Протопоповой состоялось в апреле 1863 года. Молодожены были вполне счастливы, однако бытовые условия их жизни оставляли желать лучшего: четырехкомнатная квартира, предоставленная академией, оказалась совершенно неудобной для жизни, а молодая супруга – не приспособленной вести хозяйство. В последующем супруги проводили вместе только зимы в Петербурге и летние каникулы. Сам Бородин писал жене в письмах, что они словно «бобыли», «женатые холостяки».


  • У Бородина и Катерины не было своих детей, однако было много нерастраченной родительской любви и энергии. Ее они реализовали, взяв к себе на воспитание четырех девочек.
  • Протопопова так описывала моменты творческих порывов мужа: по ее словам, он мог сидеть за инструментом или нотами часами, причем в эти моменты полностью уходил в себя, мог не принимать пищу и не спать по 8-10 часов. После выхода из этого состояния Александр Порфирьевич еще долго был словно не в себе, на вопросы мог отвечать невпопад и имел отсутствующий вид.
  • Бородин активно ратовал за национализацию русского искусства и выступал против огромного количества зарубежных произведений на сцене. В этой борьбе он не только часто обращался к народным мотивам, но и создал мини-перу «Богатыри», которую наполнил шуточными мотивами, напоминающими популярные штампы зарубежной музыки того времени. К тому же, таким образом Бородин еще раз продемонстрировал свою универсальность как композитора и, конечно, незаурядное чувство юмора.
  • Александр Порфирьевич умер скоропостижно и неожиданно: на глазах у близких друзей после развесёлой русской пляски у великого человека просто остановилось сердце. Случилось это 27 февраля 1887 года.

  • «Князь Игорь » – опера, популярная и любимая не только в России, но и во всем мире. Бородин писал ее 18 лет, но так и не закончил. Дописывать произведения после смерти композитора взялись его товарищи по «Могучей кучке», и в 1890 году опера впервые вышла на сцене, завоевав оглушительный успех.
  • Партитуры, созданные в XIX веке самим Александром Бородиным, до сих пор находятся в идеальном состоянии. И дело не в особых условиях хранения, а в уникальном покрытии из яичного желтка, которое стало очередным в списке открытий и изобретений великого ученого.
  • В Музее науки Лиссабонского университета каждый год проходит мероприятие, посвященное А. Бородину, на котором профессиональные музыканты исполняют его сочинения в химической лаборатории. В это же время студенты и преподаватели ВУЗа проводят эксперименты, повторяющие исследования великого русского композитора-химика.


  • В 1861 году Бородин впервые открыл и описал реакцию серебряных солей карбоновых кислот с галогенами, которая с тех самых пор в России и носит его имя. А вот в иностранной литературе эта реакция известна под именем другого ученого – К. Хунсдикера, который в 1942 году также занимался ее исследованием. В последнее время ее все чаще стали называть «реакцией Бородина-Хунсдикера».
  • Александр Порфирьевич был первым, кто познакомил русскую общественность с дарвинизмом, а произошло это благодаря его редакторской работе в журнале «Знание», где и была с его одобрения опубликована эта работа. После этого Бородин, а также его коллега, соредактор П. Хлебников были вынуждены оставить издание, поскольку публикацией «вредных материалистических учений» навлекли на себя гнев министра внутренних дел.

Фильмы о Бородине и его творчестве

Биография Бородин вдохновила многих режиссеров на создание фильмов о жизни композитора и его творчестве. Вот некоторые из них:


  • «На пороге» (1969)
  • «Воскресный музыкант» (1972)
  • «Александр Бородин» (3 выпуск) из цикла «Русская пятерка» («Могучая кучка», 2002)
  • «Александр Бородин» (2003) из цикла телепередач «Гении и злодеи уходящей эпохи».
  • «Химия музыки. А.П. Бородин» (2013) из авторского цикла «Лица истории»

Музыка Бородина звучит в фильмах


Произведение Фильм
Струнный квартет №2 «Люкс в Тенебрис» (2016)
«Мое лето любви» (2004)
«Обитель радости» (2000)
«Лидер» (1996)
«Искры из глаз» (1987)
Опера «Князь Игорь» - Половецкие пляски «Черные праздники» (2016)
«Пипец 2» (2013)
«Манна небесная» (2002)
«Доктор Джекилл и Мисс Хайд» (1995)
«Рубин Каира» (1992)
«Пегги Сью вышла замуж» (1986)
«Под прикрытием» (1984)
«Любители музыки» (1970)
«Огненные девы из далекого космоса» (1956)
Струнный секстет ре минор «Сердцеедки» (2001)

Александр Бородин по праву считается личностью общемирового значения, ведь к его творчеству, научным открытиям, изданной им литературе обращаются не только в России, но и во многих других странах. Любопытно, но коллеги-музыканты не понимали его увлечения химией, а ученые никак не могли понять, зачем ему нужна музыка, и видели в ней «поругание над ученой мантией». А вот сам Бородин только посмеивался над ними и продолжал свое дело.

Видео: смотреть фильм о Бородине

(1833-1887), композитор, учёный-химик.


Семья и детство

12 ноября 1833 года в Санкт-Петербурге на свет появился ребенок, он был плодом внебрачной связи потомка грузинских царей, имеретинского светлейшего князя Луки Степановича Гедианова и простолюдинки, работавшей прислугой в его Петербургском доме, Авдотьи Константиновны Антоновой. Отцу на момент рождения сына было 62 года, а матери – 25. Пожениться они не могли в силу сословных различий, и признать малыша у князя не было возможности , Поэтому его записали как сына крепостных Гедианова. Так появился будущий композитор Бородин Александр Порфирьевич.

До 8 лет он числился как собственность своего отца, но, к счастью, перед смертью он успел дать ему вольную. Также он купил для матери своего сына, выданной замуж за врача Клейнеке, и для ребенка большой каменный дом в 4 этажа и обеспечил их безбедное существование. В 1840 году Гедианова не стало, но это не отразилось на благополучии его сына.

Рос Саша при матери, которую старик-князь обеспечивал не роскошью, но самым необходимым, и даже выдал ее замуж перед своей кончиной. Культурно люди жили в галантный век! Кстати, сама матушка не афишировала своего материнства и всю жизнь называла себя «тётушкой» Саши.

Образование

Неясное происхождение не позволяло Александру учиться в гимназии, поэтому он получал домашнее образование . Его мать уделяла этому много внимания, и к нему приходили превосходные учителя , он изучал два иностранных языка и в итоге получил отличное образование, которое позволило ему в 1850 году с успехом сдать экзамены на аттестат зрелости. Однако перед этим его матери и отчиму пришлось «легализовать» ребенка, они обратились к связям Клейнеке и смогли записать мальчика в гильдию купечества, благодаря этому, Бородин смог официально окончить гимназию и позже поступить вольнослушателем в Медико-хирургическую академию г. Санкт-Петербурга.

В 8 лет юный Саша начал проявлять сильный интерес к музыке, он на слух воспроизводил на домашнем пианино произведения, которые слышал возле дома, на военном плацу, где репетировал военный оркестр . Он с большим вниманием присматривался ко всем музыкальным инструментам, расспрашивал людей, играющих на них. Мама обратила на это внимание и, хотя сама не имела никаких музыкальных пристрастий и способностей, пригласила к нему музыканта из военного оркестра, и он обучал Сашу игре на флейте.

Позже мальчика обучали игре на фортепьяно, а виолончель он смог освоить самостоятельно. В 9 лет появляются его первые сочинения . Саша Бородин, композитор по своей природе, сочиняет для барышни польку «Элен» . Вместе со школьным товарищем он посещает все концерты в Санкт-Петербурге, разучивает произведения классиков, немного сочиняет, например пишет концерт для флейты, скрипки и виолончели по мотивам оперы Мейербера «Роберт-Дьявол». Юный Александр Бородин - композитор от Бога, однако увлекался не только музыкой. У него было немало интересов, он любил лепить, рисовать, но самой большой его страстью уже с детства была химия.

Тяга к науке

Уже в 12-летнем возрасте будущий композитор Бородин встретился со своим вторым делом жизни – с наукой. Началось все с фейерверков , как и многие дети, Саша восторгался этими вспыхивающими огнями, но ему захотелось сделать их своими руками . Он хотел проникнуть в состав вещей, сам делал краски для рисования, смешивал различные препараты. Дом юного естествоиспытателя был заполонен колбами и ретортами . Мама мальчика переживала за безопасность дома, но не могла запретить ему проводить опыты. На этаже, где была детская, все время что-то шипело, дымилось, иногда взрывалось . Все боялись, что баловник сожжет дом. А чтобы домашние отстали от него, Саша делал к праздникам фейерверки . К 13 годам ребенок обзавелся своей домашней лабораторией и мучил близких вонью реактивов . Волшебные превращения растворов, яркие химические реакции завораживали Сашу Бородина, и препятствовать его увлечению было невозможно. К окончанию школы страсть к науке перевесила любовь к музыке, и Бородин начал готовиться к поступлению в вуз.

Он с успехом выдержал экзамены, и будущий композитор Бородин стал студентом Медико-хирургической академии , которая стала вторым домом для него. Всю свою последующую жизнь он был так или иначе связан с ней. Встреча с профессором Зининым стала судьбоносной для Александра, в каком-то смысле он нашел в нем отца. Он вдохновил студента на занятия наукой и помог ему постичь все тайны химии. В 1856 году Бородин блестяще окончил академию и был распределен в военно-сухопутный госпиталь. Работая врачом, он пишет диссертацию и в 1858 году получает степень доктора медицины . Но все это время не оставляет занятий химией и музыкой

Заграничный опыт

В 1859 А. П. Бородин, композитор, врач и ученый, был направлен за границу для повышения квалификации в области химии. Три года Александр Порфирьевич провел в немецком Гейдельберге, в университете которого в это время собрался блестящий русский научный кружок: Менделеев, Юнге, Боткин, Сеченов – весь цвет современного русского естествознания. В этом обществе велись не только бурные научные дискуссии, но и обсуждались проблемы искусства, общества, политики. Результаты исследований в Германии принесли Бородину всемирную славу выдающегося химика. Но за научными опытами он не забывает о музыке, посещает концерты, знакомится с новыми именами - Вебером, Листом, Вагнером, Берлиозом, Мендельсоном, становится страстным поклонником Шумана и Шопена. Также Бородин продолжает писать музыку, из-под его пера выходит целый ряд камерных произведений, в том числе известные соната для виолончели и квинтет для фортепиано. Также Александр Порфирьевич много путешествует по Европе, почти год он проводит в Париже, где постигает тайны химии и погружается в мир современной музыки.

Химия как дело жизни

Вся биография Бородина, композитора по призванию, тесно связана с наукой. Вернувшись из-за границы, он успешно сдает отчет о проведенных исследованиях и получает адъюнкт-профессора в своей альма-матер. Материальное положение Бородина было не блестящим, денег не хватало , оклад преподавателя едва покрывал его насущные потребности. Он продолжал преподавать в академии до конца жизни, а также подрабатывать переводами. Также он активно занимается научными исследованиями .

В 1864 году он получает звание ординарного профессора ,

через 10 лет становится руководителем научной лаборатории по химии .

В 1868 году Бородин вместе со своим учителем Зининым становится учредителем Русского химического общества.

в 1883 году его избирают почетным членом Русского общества врачей.

За свою научную жизнь Бородин опубликовал около 40 исследовательских работ, совершил несколько открытий , в частности реакцию брома, названную его именем, заложил основания современной теории пластмасс.

Путь в музыке

Еще в годы студенчества Александр Бородин, русский композитор, создает целый ряд выдающихся произведений, также он музицирует в качестве виолончелиста. Он продолжает заниматься музыкой и во время заграничной стажировки. А вернувшись в Россию, вливается в круг интеллигенции, увлекающейся музыкой. В доме соратника Боткина он знакомится с Балакиревым, который вместе со Стасовым оказал влияние на формирование его эстетического мировоззрения. Он вводит Бородина в группу, возглавляемую Мусоргским, которая с приходом композитора приобрела завершенную форму и позднее стала именоваться «Могучей кучкой» . Композитор Бородин стал последовательным продолжателем традиций русской национальной школы, М. Глинки.

Оперное творчество

За свою творческую жизнь, которая всегда шла параллельно другим видам занятий, Александр Порфирьевич написал 4 крупных оперных произведения.

Оперы композитора Бородина – это плод его многолетней работы.

«Богатырей» он написал в 1868 году.

Позже в коллективном содружестве с другими авторами появляется «Млада».

В течение 18 лет он работал над самым грандиозным своим творением – оперой «Князь Игорь » по «Слову о полку Игореве», которую так и не смог завершить, и после его смерти из набросков произведение было собрано его друзьями.

Опера «Царская невеста» также не была завершена, и по сути это всего лишь наброски.

Камерная музыка

Музыка композитора Бородина преимущественно представлена камерными произведениями, он пишет сонаты, концерты и квартеты . Он считается наряду с Чайковским основоположником русского квартета . Его музыку отличает сочетание лиричности и эпичности , он тяготеет к размаху, активно использует традиционные мотивы русской музыки, но также тонко вписывается в западноевропейскую музыку, его считают прародителем европейского импрессионизма.

Выдающиеся сочинения

Композитор Бородин знаменит несколькими своими творения. Его Первая симфония Es-dur, написанная в 1866 году потрясла современников своей мощью, оригинальностью и яркостью, она принесла композитору европейскую славу. Все три законченных симфонии Бородина являются жемчужинами русской музыки. Оперы композитора Бородина «Князь Игорь» и «Царская невеста» имеют мировую известность. В них он воплощает все лучшее, что есть в русской песне, создает широкие картины эпичной истории России.

Творчество композитора Бородина немногочисленно, но каждое произведение – настоящий шедевр. Его музыка часто исполняется современными оркестрами. А «Князь Игорь» есть в репертуаре всех российских оперных театров.